Опубликовано в журнале Континент, номер 138, 2008
К 90-летию со дня рождения Александра Солженицына (1918–2008)
Ниже мы печатаем три текста, которые прислали нам из-за рубежа к 90-летию А. И. Солженицына их авторы — знаменитый польский журналист и общественный деятель, один из лидеров легендарной “Солидарности”, а ныне главный редактор варшавской “Газеты Выборчей” и член редколлегии “Континента” Адам Михник, выдающийся ученый-генетик, академик РАЕН, в прошлом известный правозащитник, а ныне профессор Университета им. Дж. Мейсона (США) и тоже член редколлегии “Континента” Валерий Сойфер и всемирно известный польский философ, писатель и публицист Лешек Колаковский.
Статьи Адама Михника и Лешека Колаковского перевел для “Континента” Борис Филиппов.
Адам МИХНИК
Легенда и беспокойная совесть России
Для России ХХ века Солженицын был тем же, кем для России века XIX был Лев Толстой, — легендой России и ее беспокойной совестью. Он стал для мира первым знаком Другой России — России несоветской.
Для меня и моих друзей, людей демократической оппозиции, он тоже был легендой. Он доказывал российской интеллигенции и нам, полякам, что возможно невозможное — можно переломить барьеры оппортунизма и страх, можно выплюнуть кляп цензуры и самоцензуры, можно заговорить голосом свободного человека.
“Один день Ивана Денисовича” потряс Россию. А вскоре эту повесть в переводе Ирэны Левандовской и Витольда Домбровского напечатал и крупнейший польский еженедельник “Политика”. “Один день” выходил по частям, вызывая к жизни болезненные воспоминания о сталинских преступлениях. Однако больше в центральных издательствах Солженицын не появлялся, и следующие его публикации (например, рассказ “Случай на станции Кречетовка”) проскальзывали только в журналах. Затем в российских эмигрантских изданиях появились “Раковый корпус” и “В круге первом”; в переводе на польский они были напечатаны в парижской “Культуре” — “ополячивал” Солженицына Ежи Помяновски1, работавший в ту пору под псевдонимом Михал Канёвский. В числе прочего был переведен и “Архипелаг ГУЛаг”. Так писатель из России стал полноправным участником польских споров о коммунизме.
Дискутировать с Солженицыным было нелегко. К Польше он относился с уважением, о чем свидетельствует памятный фрагмент из “Архипелага ГУЛаг”. Бесценным было и заявление о катынском преступлении советской власти, сделанное им в эмиграции. Однако Солженицын смотрел на Польшу глазами великоросса, считающего Украину частью России. Поэтому украинские обиды в трудных отношениях между нашими народами он относил на счет России, искажая таким образом польско-российские отношения. Вспоминаю лишь для порядка этот маргинальной факт в творчестве великого писателя и необыкновенного человека.
Его жизнь была полна страданий. Он был солдатом Красной Армии в войне с гитлеровским Третьим Рейхом. За критические мысли о советской власти, высказанные в частном письме, он в 1945 году был заключен в тюрьму, где и встретил День победы, о чем с горечью вспоминал в “Архипелаге ГУЛаг”. Затем — долгие годы тюрем и лагерей. После освобождения, уже в эпоху Хрущева он написал книги, преобразившие духовный климат России и изменившие самый ее образ в мире. Это капризу Хрущева обязан Солженицын публикацией своих первых рассказов в “Новом мире”, литературном журнале российской интеллигенции, рожденной Оттепелью. Падение Хрущева, для Солженицына означало принудительное молчание. Тогда закончился для него и период компромисса с властью. Солженицын обратился к съезду советских писателей с письмом, в котором осуждал цензуру и напоминал о жертвах сталинских репрессий. О большевиках он написал то, что вошло в историю: “Они умеют любить только мертвых”.
Солженицын поражал бескомпромиссностью и отвагой. Он ежедневно бросал вызов руководителям Советского Союза. Советский режим его ненавидел. Ему устраивали ловушки, организовывали коллективные сеансы ненависти, поносили с той особой жестокостью, на которую были способны советские чиновники. Сегодня можно рассказывать, как анекдот, об инструктаже в КГБ, где растолковывалось, что Солженицын — это Солженицер (иными словами — еврей, сионист, безродный космополит, но только не подлинный сын русской земли). КГБ завербовал первую жену писателя, которой надиктовали пасквиль о его личной жизни. Его обвиняли в оскорблении и измене родине.
Однако КГБ, такой изобретательный и удачливый в своих начинаниях, на этот раз оказался бессилен. Солженицын был несгибаем; на кагэбэшные уловки он отвечал насмешкой и презрением.
И тогда Солженицын — вместе с еще одним гигантом Другой России, хотя и во всем от него отличающимся, Андреем Сахаровым — стал символом свободной России; России, которая сбрасывает маску большевизма и открывает собственное лицо; России, которая заговорила собственным голосом. Совершенно по-своему Солженицын сказал миру: Россия — это не Брежнев, а я. Так говорили пророки, сознающие свою великую миссию.
Я хорошо помню те годы. Ошеломленные и потрясенные наблюдали мы, люди бунтующей Польши, за действиями Солженицына. Мы глотали его книги, слушали по “Радио Свободная Европа” его заявления. День, когда он получил Нобелевскую премию, стал нашим праздником.
Александр Солженицын был нашим героем.
Никогда не забуду, как я впервые читал “Архипелаг ГУЛаг”. Продирался через книгу, написанную по-русски, и чувствовал, что этот язык перестает быть для меня деревянным языком большевистской лжи и все больше становится моим собственным. Солженицын писал по-русски языком человека, который в заключении открыл путь к свободе и совести. На всю оставшуюся жизнь я понял тогда, что лучше быть свободным в тюрьме, чем рабом за ее стенами.
Этого солженицынского урока я не забуду никогда, пусть после своего изгнания из России он и начал писать то, чего я одобрить не мог. Меня шокировала его апология царской эпохи, великорусского национализма и православной исключительности; я не понимал его презрения к западной демократии. И позднее, после возвращения писателя в Россию в эпоху Ельцина, меня шокировали его высказывания на тему чеченской войны или смертной казни. Это уже был другой Солженицын, иной, чем кумир моей молодости.
Впрочем, сегодня я не считаю это главным.
И вот его не стало. Ушел один из гигантов ХХ века, писатель огромного масштаба, разоблачитель сталинских преступлений и большевистского тоталитаризма, потрясший совесть России и всего мира.
Александр Солженицын восстанавливал наше достоинство. Говоря словами Чехова, Солженицын учил нас день за днем по капле выдавливать из себя раба. Поэтому сегодня мы все склоняемся перед его памятью с благодарностью.
1 Ежи Помяновски (1921 г. р.) — польский писатель и переводчик с русского и немецкого языков.