Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 135, 2008
Елена АКСЕЛЬРОД
Сквозняки
* * *
и жизнь чужую.
На память — стершийся костыль —
я опираюсь.
Охранник-странник, тени весен
сторожу я,
И тени зим в ладони теплой собираю.
Но я опять в крутых объятьях лета,
Придет ли осень, и гадать не смею,
Но кличут тени, шелестит газета,
И бормочу о прошлом вместе с нею.
* * *
Тишиной налитой,
Воспоминаний
Бродящий настой.
С давно развалившегося
Крыльца
Пытаюсь окликнуть
Мать и отца.
В комнате сплющенной,
Будто каюта,
Ищу приметы
Былого приюта
Любви безответной,
Пропавшей бесследно,
Потопленной
В сорокоградусной влаге,
В слякоти медной,
Осеннем овраге.
А чуждое лето,
Без гроз грозовое,
Где думать смешно
О любви и покое,
Цветет так пестро,
Так обманчиво тихо,
Что память — не память,
А лгунья, шутиха.
* * *
И места нет ни вздоху, ни упреку.
Как мало память мне о вас сказала,
Но я уже от вас неподалеку.
Наш век отколесил, расставшись с вами —
Такими прошлыми и молодыми.
Неузнаваемыми легкими руками
Обнять бы вас, свое напомнить имя.
Как липнет сквер ко мне в предвестье мая,
Как память зимняя взыскует пищи,
По Трубниковскому бредет, хромая,
У темных тупиков подсказки ищет.
Но лиц не видит, только плечи, спины.
Во времени чужом мы инородцы.
Игрушечный вагон из красной глины
По рельсам поролоновым несется.
* * *
Додремываю жизнь.
Твержу себе: “Держись
Последними дарами”.
Поэт сказал: “Не спи”,
В бессоннице покорной
Я по квартире черной
Брожу, как на цепи.
Трехмесячная жизнь
Сопит в кроватке внука,
Не спит чешуйка лука,
В луче луны дрожит.
А что не за горами —
Не видно из-за гор.
Как не заметен сор
В ночной оконной раме.
В доме творчества
То ли мыши резвятся,
То ли с самою собою
Никак не могу развязаться.
Где-то кого-то зовут к телефону,
Где-то шуршит страница,
Ясень-подросток склоняет крону,
Завтра он мне приснится.
Глядит на меня и листвой моргает,
Тихий, ни в чем не перечит.
Кто-то поет: “Прощай, дорогая”
На вечном моем наречье.
Роща машет сухими ветвями,
Серчает или винится?
А за горами, а за долами
Ждет меня птица-синица.
Навстречу мне кинется, затрепещет,
Жаворонком заплещет…
Пора в чемодан заталкивать вещи,
Сбираться в свой город вещий.
То ли в комнате шарит урка,
То ли копают грядку,
То ль осыпается штукатурка…
То ли пора на посадку…
* * *
На платье, прохудившемся когда-то,
Мне сшитом в детстве из льняных лоскутьев…
Но мой язык соскучившийся скуден,
Как деревце ленивое граната,
Надумавшее вдруг на третий год
Краснеть и зеленеть, да вяжет рот.
О чем я? Как сравнить густой настой
Июньской зелени зелено-голубой
С тем морсом розовым, в бутылке разведенном,
Клен неуемный с тем рододендроном,
Что чувствовать спешит, покуда жив,
И жить торопится, скупой воды испив.
Пошивочные кончены дела.
Я память залатала, как могла,
Уткнулась в свой надежный круглый фикус…
Да вот опять забытый этот привкус.
Обратная перспектива
И на тебя, на бугорки-домишки?
Вбирают ли в себя причуды дня
И взгляды окон — пятнышки и вспышки?
Что видят горы? Нашей кутерьмы
Хранят, быть может, черепки и клочья?
А, может, по ночам им снимся мы,
И что-то нам, глухим, они пророчат?
* * *
А входящий входит на мгновенье.
Не боится Страшного суда
Времени расчетливое рвенье.
На кого охотится метла,
Сжатая Рукой беспрекословной,
Нам ли знать, когда под ней мы, словно
Мелкий сор, сметенный со стола.
Где убежище, где те окопы,
Чтобы нам входящего сберечь,
Где та нерастопленная печь,
Чтобы нам не полыхать всем скопом?
Как ребенком верила во встречи
В первую недетскую войну,
Так не буду Времени перечить —
Просто уши пальцами заткну…
* * *
Почему метель, как метла, мела,
Почему она среди бела дня
Дом продула настежь, вымела меня.
И метель бела, и жара бела,
За семнадцать лет я не обрела
Под ногами тверди и над головой,
Снег песком прикинулся, а песок — травой.
Разве вызов вьюги я не приняла?
Белую перчатку сходу подняла.
Только поединок проиграла ей.
Вновь она резвится, белого белей.
Правда, что за разница снег или песок,
Не напрасно я не жалела ног,
На горе нашла уголок стола,
И тетрадка школьная, как зима, бела.