Опубликовано в журнале Континент, номер 109, 2001
Выжить или спастись?
(Российская Церковь на пороге тысячелетия)
В последнее время многие так или иначе встретились в своей жизни с церковью. Кто-то окрестился и остановился на этом, другой иногда ходит в церковь по необходимости, при стечении обстоятельств или особых памятных дней, а кто-то активно пытается перестроить свою жизнь на основе почерпнутых в церкви сведений. Жизнью же церкви живут немногие.
Немногие и определяют для себя — что есть церковь? Ограничивается ли она только стенами храма, или же это некая организация, имеющая вес в обществе? Или это вообще нечто другое, большее, описываемое в совсем иных категориях?
На этот счет существует масса заблуждений, перечислить которые вряд ли возможно. “Юридический” же подход с точки зрения регистрации, совершенной ради “кесарева” повеления государства, вообще запутывает дело: РПЦ МП, РПЦЗ, СПЦ, ИПЦ, древлеправославные — кто из них прав и где истина? У тех ли она, кто заявил о себе как о единственно истинно-православных, или у тех, кто зарегистрировался, как положено, и соблюдает внешне всё до единой буквы, при этом то признавая, то не признавая других за православных и отвергая благодатность их таинств?
Спросим и так: у кого мы найдем в основных уставных целях — служение спасению душ, а не проведение шествий, обрядов, богослужений, и т.д.? Кто и как принимал эти уставы? Сейчас, когда можно не скрывать своих отношений к миру или не вульгаризировать их, когда можно открыто сказать, как, согласно святоотеческим примерам, должно принимать то или иное решение и налаживать епархиальное устройство, не превращая Церковь в геронтократическую номенклатурную организацию партийного типа, почему бы хотя бы не попытаться ответить — кто это сделал? И в чем все-таки отличие Церкви от похожих на Нее организаций?
Вспомним слова апостола Павла: “Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто”.
“Вас узнают по любви”. Не по одеждам, не по внешнему соблюдению обряда, не по буквальному исполнению закона. То, что не имеет любви — ничто. Вот единственный критерий, основа для всякого православного, чтобы понять, есть ли данное сообщество — церковь и составляет ли ее народ, хранящий веру во Христа неповрежденной? То есть является ли данное сообщество именно той Церковью, что есть Тело Христово?
Конечно, с точки зрения мира и совокупности мирской мудрости — это безумие: полагать единство в такой казалось бы ненадежной области, как любовь, столь оболганной и поругаемой миром, являющейся объектом постоянных нападок и подмен.
Но тому, кто знает, кто по опыту испытал на себе всю силу этого единства, столь же очевидно и другое — очевидна и радостна вся сила любви, скрепляющая одного к другому в подлинную Церковь, которая никакими вратами адовыми не одолевается. И так же становится ясно, что если сообщество людей, наименовавшихся церковью, вдруг начинает заниматься иными целями более, чем спасением душ — заниматься, например, внешней нравственностью общества, предлагая себя в качестве государственной религии, низводя церковное учение до всего лишь общеморальных принципов, или что еще хуже — быть опорой для чьих-то политических или материальных интересов и так далее — то такое сообщество перестает быть частью Церкви, становясь чем угодно — старой, “как мир”, партией, культурной инициативой, почти сектой — не более.
Отступление от неповрежденного исповедания веры начинается с ослабления того, что скрепляет — любви и соборного разума как основного органа очищения Церкви. На протяжении двухтысячелетней истории Церковь прошла множество бурь и испытаний благодаря своему внутреннему единству (повторю — безумному для мира) и благодаря соборному разуму, врачевавшему болезни и расколы, облекавшему для спасаемых опыт в правила и каноны жизни, четко разграничивающие — чем должно руководствоваться к спасению. “Всяк человек ложь” — и потому разум одного, пусть и бесконечно одаренного человека, не способен вместить полноты благодати спасения.
Но, будучи частью “толпы кающихся грешников”, коей является Церковь согласно Ефрему Сирину, каждый человек является неотъемлемой частью силы, не позволяющей разбить живой организм Церкви на кирпичики пирамиды, в которой архиерейская верхушка отделена от священства, а те отделены от мирян — и все стоят один над другим уже не в силу большей любви, но в силу власти, которая в отсутствие любви является присвоенной, извращением сути иерархии, присвоением благодати в осуждение. Соборный разум должен хранить Церковь от такого разделения и блюсти дарованную благодать от “превращения в скверну”. Только отеческая любовь является основанием для существования иерархии, в которой епископ становится епископом в силу лишь одного — служения и мирянам и священству, а священник священником — в силу служения и Богу и спасаемому народу. Соборное мнение о достойном рукоположении является необходимым условием нормальной жизни Церкви (троекратное: “Аксиос!” — “Достоин!” при рукоположении). Сообществу же, переживающему отсутствие соборности, грозят, как ослабленному организму, все болезни перерождения и возникновения множества расколов — вплоть до индивидуально исповедуемого “собственного православия”, модного ныне среди многих только что пришедших в Церковь. Отсутствие соборного мнения о епископах и священстве является прямым нарушением целостного пути спасения, лествицей без перил и ступенек. 15-е правило Двукратного собора и 3-е правило Третьего Собора прямо говорят о том, что уклонение от подчинения власти архиерея в ожидании трехкратного решения Поместного собора — в том случае, когда епископ исповедует откровенную ересь — является делом благочестивым и православным, поскольку обличается не епископ, а лже-епископ. Поэтому отсутствие соборного мнения по поводу многих вопросов жизни Церкви становится вольницей для единовластия “больших над меньшими”, вместо необходимого служения “больших меньшим”.
Прошедшая впервые за несколько столетий в Российской Церкви попытка реального восстановления соборного разума на Поместном Соборе 1917—1918 гг. и последовавшее переизбрание архиереев показали, сколь необходим был такой глоток воздуха Церкви. И тем более этот опыт актуален для современной Церкви, которой государство вроде бы ничем не грозит, но которая, будучи в своих уставах превращена в “организацию” партийного типа, демонстрируя слабость и всяческую лояльность властям мира сего, не спешит восстановить необходимых истинно церковных норм, о которых хранитель церковной полноты — спасаемый народ — зачастую просто (и намеренно) не ставится в известность. Вместо соборности проповедуются сухие формулы, в которых подменяются понятия, и преподается “жесткая пища” из смеси “послушания превыше всего” и “страха Божия”. Все это эксплуатируется манипуляторами словом подобно друзьям многострадального Иова, утешавших скорбящего “правильными” словами о Боге, которые, однако, лишены были силы сострадания и любви.
Манипуляции “правильным” словом, подмены вместо служения Богу-Слову, эхом повторенные простыми “овцами”, приводят многих к тупику, за которым уже нет спасения: “ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься”. И если смотреть далее, имея в виду опыт и Синодального периода, и нынешний “репринт” того же самого предгрозового ХIХ века и его отжившей риторики, то церковное сообщество (но не Церковь, опять оставшаяся малым стадом) рискует вновь прийти к форме “старой как мир” партии, министерства православного исповедания, служащей приходу к власти тем, кто очень хорошо усвоил словоупотребление во благо своей карьеры. Церковное сообщество, полагающее единство не в любви и духе, а в строгой форме самодовлеющей отчетности и возведенных в правило норм отступления, вновь становится телом не живым, но умирающим, у которого отрезаны органы очищения и приделаны “органы вспоможения” — подобно искусственному сердцу, легким, почкам, к которым подключен лежащий в коме.
Такой грех, как грех отступления от неповрежденного исповедания веры, непросто распознаваемый, тяжело исповедуемый, мало кем различается и озвучивается даже перед самим собой, облекаясь в слова в лучшем случае как частное мнение, но никак уж не соборно. Иначе не было бы этих симптомов отступления и подмены, подступивших так близко к церковным стенам, размывающих церковное сообщество давно. Счет необходимо вести не только от “сергианского” отступления, не только от “ученого монашества” XIX—XX веков, но и гораздо ранее — и с отказа от патриаршества при Петре I, и даже с церковного раскола при Алексее Михайловиче… Дух отступления должен быть обличаем каждым исповедующим себя православным — ради тех, кто его не видит и не чувствует всей опасности. Не человек, но дух должен быть обличаем в полной мере — и это одна из обязанностей православного: “духовный вся судит”.
Казалось, современность уже почти расставила все точки над i, уже разрешены все “недоуменные вопросы” — богословы уже почти все высказали, все определили, уже все приняло какие-то определенные формы. И осталось только выбрать для себя что-то одно, какую-то однозначную форму духовной жизни, чтобы больше уже не задумываться и предоставить жизни самой течь в “правильном” направлении — пусть кто-то другой задается “недоуменными вопросами” и решает их, это только его дело.
Но, оказывается, в молчаливом сознании большинства и скрыта основная проблема. Оказывается, недостаточно просто “записаться” в ряды православия и думать, что спасение обеспечено как бы структурно, в “организованном порядке” — просто повторяй только собственными устами Символ веры…
Но следуют ли ему на самом деле те, кто был крещен (согласно статистике — десятки миллионов нашей страны)? Следуют ли идеалам единства, святости, соборности и апостольства?
Что-то в духовной картине страны заставляет в этом усомниться, что-то у нас явно не так, что-то не могут пока пробиться голоса Максима Исповедника или Максима Грека — тонут в шуме….
За примерами далеко ходить не надо. Недавно, к 600-летию Успения Святителя Стефана Пермского была образована Сыктывкарская и Воркутинская епархия РПЦ МП. За три года произошло уже немало, чтобы увидеть, как действует и живет церковное сообщество и как действует и крепится “система”, близко подошедшая к Церкви, как разворачивается и принимает отчетливые формы. Скажем, “Епархиальные ведомости” (далее — “ЕВ”), выходящие по благословению епископа Питирима (П.П.Волочкова) — официальный орган Сыктывкарской и Воркутинской епархии. Их точка зрения церковным народом пока широко не оспорена — и, значит, молчаливым большинством принимается как имеющая право на звание православной. Приведем несколько примеров “официального православия” (орфография сохранена, выделения — автора):
“Недосягаемо высок идеал епископства, явленный нам в примере нашего небесного Первосвященника Иисуса Христа”, “Епископ — это соль земли (Мф 5, 13)”.
Так читаем мы в № 5/2 “ЕВ” от 20 февраля 1999 г. Стоит ли вообще комментировать данный текст — любой читатель скажет, чего ради проведена подмена Евангелия. Но разве не первая обязанность церковного народа — защита Святого Писания в первую очередь от такого рода повреждений? Или удобнее промолчать, тем самым признавая некую часть Церкви за касту неприкасаемых?
В том же номере далее читаем послесловие к попытке разгрома Стефано-Афанасьевского монастыря: “о. Стефан и по здоровью, из-за черепно-мозговой травмы, и так как занимался агни-йогой, не был готов к рукоположению. Однако мной (еп. Питиримом) он был рукоположен в виде исключения и из-за жалости. Но поскольку он проявил непослушание и показал свое неумение управлять монастырем, то был снят и наказан вместе с другими бездельниками”
Ситуация с монастырем требует отдельного и трудного разговора, но сами сии слова и бесконечные попытки хоть в чем-то опорочить несогласных людей, когда каждое лыко в строку — это ли дело тех, кто имеет название православных? Не проходили ли мы доносительство и поиск врагов еще несколько десятков лет назад, как тяжелейшую печать на стране — и вновь тот же дух, никем не остановленный? Иначе чем объяснить такое отношение к своим овцам: “Как сообщили нам местные жители с. Вотча, сгоревший в октябре дом-сторожка, принадлежавший Вотчинскому Стефано-Афанасьевскому монастырю, был подожжен возможно монахами этого монастыря, так как они практически не находились в монастыре, а приезжающие паломники только мешали им развлекаться в городе” “ЕВ”, № 3(1) от 25 января 1999 г. И это про монахов и монастырь, правила в котором устроены в согласии с советами старцев, богослужения в котором ни в коей мере не сокращаются и партесом клирос отнюдь не увлекается!…
Приведем небольшой пример из № 27(76) “ЕВ” от 25 декабря 1998 г.: “Ну а что до того, кого нам с большой буквы писать, а кого с маленькой. Скажем вам открыто: Господа, Его Пречистую Матерь и нашего Святого Владыку писали и будем писать с большой буквы. А вам вопрос на засыпку: почему вас все раздражает в газете и то, что Владыку с большой буквы пишем, и что знающие Его и уважающие люди считают Его Святым (это по делам видно, что Он преисполнен Духа Святого)”.
Это — отрывок из полемики: с какой буквы писать епископа Питирима (напечатано и это и многое другое с его благословения).
Сколько же еще мы будем спотыкаться об одно и то же! Ведь все это было уже с нами, только когда, в какие годы! А теперь опять “репринтное” воссоздание, приносящее все те же плоды: “Не могу говорить о всех, но в статье задето имя Епископа Сыктывкарского и Воркутинского Питирима — духовного вождя Православия на нашей земле. Зная этого человека, Святого в полном смысле слова…” (“ЕВ” № 26(75) от 15 декабря 1998 г.) “Поздравляем Вас с ДНЕМ ВАШЕЙ ХИРОТОНИИ во ЕПИСКОПА Сыктывкарского и Воркутинского — Великого события для нашей Республики, для всех Православных христиан… <> поздравляем Вас с важнейшим событием в нашей Республике — Днем Вашей Хиротонии…” (там же)… Такое беззастенчивое прилюдное возвеличивание человека, “болезнь неправдою” (духовная болезнь и прелесть — как охарактеризовал эти слова один из старцев) привели — ровно по Псалтири — к бесконечной череде беззаконий, которые я намеренно не привожу, дабы не увести в сторону от вопроса, как частично это произошло с ситуацией, например, в Екатеринбургской епархии. Скажу только следующее: были разгромлены несколько общин, подверглось гонениям Стефано-Прокопьевское Братство, была предпринята попытка разогнать уже упомянутый Стефано-Афанасьевский монастырь, за который вступились жители близлежащего с. Вотча и пос. Первомайск. На переправе, где происходили эти события, где многократно было сказано “Анаксиос!” (“Недостоин!”) по адресу еп. Питирима, он, например, заявил, что “Соборность — это патриархи всего мира”. Там же его подчиненный иерей В.Слободин произнес жителям: “Это русская земля, здесь распоряжается Русская Православная Церковь, а строитель храма Ю.А.Екишев — коми Иуда”.
В том же духе намечено было разрешение и соборного и национального вопросов на прошедшем в Сыктывкаре заседании отделения Русского Собора (часть докладов опубликована в Коми приложении к “АиФ” за март 1999 г.). И так далее — до бесконечности.
Для человека, считающегося с Преданием Церкви, ясно, что все вышеперечисленное к Ней не может относиться — не относится к Церкви и подмена Евангелия (“Епископы — соль земли”), и предложение понимать соборность как изъявление воли патриархов и как общение с патриархами (в том числе, значит, и с такими, кто отпал в различные глубочайшие ереси, как например, Антиохийский). Также как не может относиться к церковной практике создание атмосферы травли и доносительства, все более воцаряющиеся в этой епархии, открытое вранье в устной и письменной форме, связывание совести иереев и учеников духовного училища в личной клятве верности еп. Питириму, что является осужденной еще в первые века ересью.
Слишком глубока пропасть между высказываемыми пожеланиями и существующей практикой. Например, 23 декабря 1998 года еп. Питиримом Стефано-Прокопьевское Братство (воссозданное к 600-летию Успения Стефана Пермского, у истоков которого стояли прав. Иоанн Кронштадтский и недавно канонизированный митр. Петр (Полянский) было во всеуслышание названо “аферистами” и прозвучало грозное — “вон!”. И любопытно, что в тот же день Патриарх Алексий II на епархиальном собрании г. Москвы сказал: “Нельзя не сказать о тлетворном влиянии “духа времени” на некоторую часть нашего духовенства, которая стремится подражать стилю жизни так называемых “новых русских” с религиозно-нравственной точки зрения… Отсюда стремление перещеголять друг друга в модной одежде, соревнование в пышности и обилии праздничных столов. И это тогда, когда половина населения живет ниже черты бедности. Отсюда кичение иномарками автомашин, сотовыми телефонами и другим. Во-первых, такой стиль жизни является, по существу, греховным, нехристианским, в связи с забвением Бога, служением маммоне с нечувствием трагичности и временности земной жизни. Во-вторых, подобная жизнь духовенства для обычных, рядовых прихожан, в подавляющем большинстве бедных людей, является соблазном и ассоциируется в их сознании с изменой бедности Христовой, с омирщением Церкви… Надо иметь в виду, что происходит массовое перерождение сознания у простых, обедневших людей. Они видят, что реально не нужны никому, о них не заботится ни государство, ни общество, а теперь и Церковь показывает, что ей ближе богатые, а не бедные… В этой ситуации они должны по долгу совести принести всем извинения за такое лжепастырство… Наиболее опасны даже не открытые проявления отступничества от морали, справедливости и истины, а более утонченные, прикрытые формы зла, формы подделок, эрзацев, имеющие, по апостолу, “вид благочестия, силы же его отрицания”…
Вроде бы — все осознается, все понимается. На словах все всё понимают, управление Московской Патриархии неоднократно поставлено в известность о происходящем в епархии — но что происходит? Что происходит в нашей земле на фоне резкого обнищания людей в нашей республике? В полном согласии с мнением верующих, мнением общественности? Кто и с чьего молчаливого согласия позволяет себе на глазах у всей Республики строить роскошную дачу, принимать подарки в виде автомобилей “Toyota landcruiser” и “Lincoln towncar”(едва умещающийся на улицах провинциального города) и прочая и прочая?
“Есть старцы и сегодня, которые накопили очень большой жизненный и духовный опыт, к которым люди тянутся: архимандрит Кирилл, духовник Троице-Сергиевой лавры, на псковском озере есть остров, отец Николай Чернышев там, старец такой есть…” (патр. Алексий II, интервью журналу “Арт” № 1(5) 1999 г.). Но, по-видимому, старцы есть только на удобный случай, когда их мнение не “колет глаза”, поскольку их советы и их слова по поводу глубочайшей духовной болезни и прелести, угнездившихся в Сыктывкарской епархии на деле игнорируются или же вообще объявляются сказанными не старцами, но “выжившими из ума стариками”.
Возможно, кому-то покажется, что ничего нет особенного в том словесном потоке, что зачастую раздается с амвона в качестве оправдания всех тех беззаконий. Но за каждым словом стоит судьба того или иного человека. Лично для меня, для моей семьи и близких, переживших многое за это время — и угрозы, и травлю, и оскорбления, давно ясно, что это — не Церковь. Мы готовы повторить вслед за жителями пос. Первомайск и с. Вотча, сказавшими в подписанном ими открытом заявлении после событий, связанных с попыткой разгрома монастыря: “Явление, которое мы увидели, это — не Церковь, настоящая Церковь не шагает по людям, их жизни, их воле, их стремлению к справедливости. Это участие управляющего епархией владыки и его поддерживающих в системе, которая пришла во все сферы нашей жизни. Эта система пытается поставить Церковь в услужение и обслуживание своих, часто скрываемых от всех целей. Подобные действия пытаются уничтожить последнее, что осталось у людей в это тяжелое время — доверие к Церкви, ослабляют веру” (газета “Маяк Сысолы”, № 49—50 (7982) от 24.04.99).
Что может помочь разрешить данную ситуацию? Снять епископа? — не поможет. Простая замена не решит основную проблему — восстановление нормальной соборной жизни. Ведь от каждого требуется немного, но все же требуется — движение души по отношению ко всему, что связано с Церковью. Полнейшее движение души, согласно “Точному исповеданию православной веры” Иоанна Дамаскина, есть слово. Выжить или спастись? — чему следует человек, приходя в церковь? Успокаивается ли на личном духовном комфорте, не вмешиваясь в трудные духовные вопросы, или же начинает жить жизнью церкви, требующей вот этого немногого — не промолчать, но сказать, обличая дух прелести и лукавства, повторить за апостолом Павлом: “Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа”?…
Собор — но не всякий — единственно может разрешить данный вопрос. Нужен настоящий церковный собор, собор хранящих веру неповрежденною, где имеет возможность высказаться каждый желающий, без угрозы “отлучения на десятки лет”.
У разделенной, раздробленной России, с раздробленной Церковью, у которой, по слову Василия Великого, “все тело болит”, — нет будущего. Корни большинства происходивших с Россией исторических событий — в духовной области. И болезни церковного сообщества всегда имели огромное значение для нее. Только с восстановлением здоровой жизни церковной общины, когда церковь станет Церковью, возможно говорить и о восстановлении нормальной сильной и царственной России. И для этого необходимо, как это ни трудновыполнимо, восстановление соборности в духе той чистоты и ясности, с которой был изобличен много раз дух, не имеющий отношения к Церкви, но стремящийся воссесть посреди церкви вместо Бога яко Бог.
Выжить или спастись?
(Российская Церковь на пороге тысячелетия)
В последнее время многие так или иначе встретились в своей жизни с церковью. Кто-то окрестился и остановился на этом, иной иногда ходит в церковь, по необходимости, при стечении обстоятельств или особых памятных дней, а кто-то активно пытается перестроить свою жизнь на основе почерпнутых сведений. Жизнью же церкви живут немногие. Немногие и определяют для себя — что есть церковь? Ограничивается ли она только стенами храма, или же это некая организация, имеющая вес в обществе, пятно на политической карте, или нечто другое, большее, описываемое в совсем иных категориях. На этот счет существует масса заблуждений, перечислить которые вряд ли представляется возможным. “Юридический” подход с точки зрения регистрации, совершенной ради “кесарева” повеления государства, вряд ли способен прояснить дело — РПЦ МП, РПЦЗ, СПЦ, ИПЦ, древлеправославные — кто же прав и где истина, в какой из частей Российской церкви — у тех ли кто заявил о себе как о единственно истинно-православных, или у тех, кто зарегистрировался как положено и соблюдает внешне всё до единой буквы, при этом то признавая, то не признавая других за православных и отвергая благодатность их таинств? (Более того, у кого мы найдем в основных уставных целях — служение спасению душ, а не проведение шествий, обрядов, богослужений, и т.д. Кто и как принимал эти уставы? Сейчас, когда можно не скрывать своих отношений к миру или не вульгаризировать их, когда можно открыто сказать — кто является носителем церковной истины, как согласно святоотеческим примерам должно принимать то или иное решение, налаживать епархиальное устройство, не превращая Церковь в геронтократическую номенклатурную организацию партийного типа — кто это сделал?) В чем отличие Церкви от похожих на Нее организаций, отпавших от Нее, в которых еще теплится жизнь, но жизнь отломленной умирающей ветки живого дерева? По словам апостола Павла: “Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто”. “Вас узнают по любви”. Не по одеждам, не по внешнему соблюдению обряда, не по буквальному исполнению закона. То, что не имеет любви — ничто. Вот единственный критерий, основа для всякого православного — есть ли данное сообщество церковь, и составляет ли ее народ, хранящий неповрежденной веру во Христа. Является ли данное сообщество той Церковью, что есть Тело Христово. С точки зрения мира и совокупности мирской мудрости — это безумие: полагать единство в такой казалось бы ненадежной области, как любовь, столь оболганной и поругаемой миром, являющейся объектом постоянных нападок и подмен. Но тому, кто знает, кто по опыту испытал на себе всю силу этого единства столь же очевидно и другое — очевидна и радостна вся сила любви, скрепляющая одного к другому в подлинную Церковь, которая никакими вратами адовыми не одолевается. И так же становится ясно, что если сообщество людей, наименовавшихся церковью, вдруг начинает заниматься иными целями более, чем спасением душ: например, заниматься внешней нравственностью общества, предлагая себя в качестве государственной религии, низводя церковное учение до всего лишь общеморальных принципов, или что еще хуже — быть опорой для чьих-то политических или материальных интересов, и так далее — то такое сообщество перестает быть частью Церкви, становясь чем угодно: старой “как мир” партией, культурной инициативой, почти сектой, не более.
Отступление от неповрежденного исповедания веры начинается с ослабления того, что скрепляет — любви и соборного разума как основного органа очищения Церкви. На протяжении двухтысячелетней истории Церковь прошла множество бурь и испытаний благодаря своему внутреннему единству, повторю, безумному для мира, и благодаря соборному разуму, врачевавшему болезни и расколы, облекавшему для спасаемых опыт в правила и каноны жизни, четко разграничивающие — чем дулжно руководствоваться к спасению. “Всяк человек ложь” — и потому разум одного, пусть и бесконечно одаренного человека, не способен вместить полноты благодати спасения. Но, будучи частью “толпы кающихся грешников”, коей является Церковь согласно Ефрему Сирину, каждый человек является неотъемлемой частью силы, не позволяющей разбить живой организм Церкви на кирпичики пирамиды, в которой архиерейская верхушка отделена от священства, а те отделены от мирян — и все стоят один над другим уже не в силу большей любви, но в силу власти, которая в отсутствие любви является присвоенной, извращением сути иерархии, присвоением благодати в осуждение. Соборный разум должен хранить Церковь от такого разделения и блюсти дарованную благодать от “превращения в скверну”. Только отеческая любовь является основанием для существования иерархии, в которой епископ становится епископом в силу лишь одного — служения и мирянам и священству, и священник священником — в силу служения и Богу и спасаемому народу. Соборное мнение о достойном рукоположении является необходимым условием нормальной жизни Церкви (троекратное: “Аксиос!” — “Достоин!” при рукоположении). И сообществу, переживающему отсутствие соборности, грозят, как ослабленному организму, все болезни перерождения и возникновения множества расколов, вплоть до индивидуально исповедуемого “собственного православия” многих пришедших в Церковь. Отсутствие соборного мнения о епископах и священстве является прямым нарушением целостного пути спасения, лествицей без перил и ступенек. 15 правило Двукратного собора и 3 правило Третьего Собора прямо говорят о том, что уклонение от подчинения власти архиерея в ожидании трехкратного решения Поместного собора, в том случае, когда епископ исповедует откровенную ересь, является делом благочестивым и православным, поскольку обличается не епископ, а лже-епископ. Поэтому отсутствие соборного мнения по поводу многих вопросов жизни Церкви становится вольницей для единовластия “больших над меньшими”, вместо необходимого служения “больших меньшим”.
Прошедшая впервые за несколько столетий в Российской Церкви попытка реального восстановления соборного разума на Поместном Соборе 1917-1918 гг. и последовавшее переизбрание архиереев показало сколь необходим этот глоток воздуха Церкви, которой государство сейчас, вроде бы ничем не грозит, но которая в своих уставах превращенная в “организацию” партийного типа, демонстрируя слабость и всяческую покорность и лояльность перед жестким контролем, не спешит восстановить необходимых истинно церковных норм, о которых хранитель церковной полноты — спасаемый народ, зачастую намеренно не ставится в известность. Вместо соборности проповедуются сухие формулы, в которых подменяются понятия, и преподается “жесткая пища” из смеси “послушания превыше всего” и “страха Божия” — все это эксплуатируется манипуляторами словом подобно друзьям многострадального Иова, утешающих скорбящего “правильными” словами о Боге, не имеющих силы сострадания и любви. Манипуляции “правильным” словом, подмены вместо служения Богу-Слову, эхом повторенные простыми “овцами”, приводят многих к тупику, за которым уже нет спасения: “ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься”. И если смотреть далее, имея в виду опыт и Синодального периода, и нынешний “репринт” того же самого предгрозового ХIХ века и его отжившей риторики — то церковное сообщество (но не Церковь, опять оставшаяся малым стадом) рискует вновь прийти к форме “старой как мир” партии, министерства православного исповедания, служащей приходу к власти тем, кто очень хорошо усвоил слово-употребление во благо своей карьеры. Церковное сообщество, полагающее единство не в любви и духе, а в строгой форме самодовлеющей отчетности и возведенных в правило норм отступления, вновь готово стать телом не живым, но умирающим, у которого отрезаны органы очищения и приделаны “органы вспоможения”, подобно искусственному сердцу, легким, почкам к которым подключен лежащий в коме.
Такой грех, как грех отступления от неповрежденного исповедания веры, непросто распознаваемый, тяжело исповедуемый — мало кем различается и озвучивается даже перед самим собой, и облекается в слова как частное мнение, а не то что соборно. Иначе не было бы этих симптомов отступления и подмены, подступивших так близко к церковным стенам, размывающих церковное сообщество давно. Счет необходимо вести не только от “сергианского” отступления, не только от “ученого монашества” XIX-XX веков, но и гораздо ранее — и с отказа от патриаршества бывшего при Петре I, и церковного раскола при Алексее Михайловиче… Дух отступления должен быть обличаем каждым исповедующим себя православным, ради тех, кто его не видит и не чувствует всей опасности. Не человек, но дух должен быть обличаем в полной мере — и это одна из обязанностей православного: “духовный вся судит”.
Казалось, современность уже почти расставила все точки над i, уже разрешены все “недоуменные вопросы” — богословы уже почти все высказали, все определили, уже все приняло какие-то определенные формы — и осталось только выбрать для себя что-то одно, какую-то однозначную форму духовной жизни, и уж больше не задумываться и предоставить жизни самой течь в “правильном” направлении — пусть кто-то другой задается “недоуменными вопросами” и решает их — это только его дело. Но, оказывается, в молчаливом сознании большинства и скрыта основная проблема. Оказывается недостаточным просто “записаться” в ряды православия — и спасение обеспечено как бы структурно, в “организованном порядке”, просто повторяй устами Символ веры… Но следуют ли ему те, кто был крещен (согласно статистике — десятки миллионов нашей страны)? Следуют ли идеалам единства, святости, соборности и апостольства? Что-то в духовной картине страны заставляет в этом усомниться, что-то не так, что-то не могут пока пробиться голоса Максима Исповедника, или Максима Грека — тонут в шуме, или же научились говорить не на том языке, что церковный народ не может усвоить…
За примерами далеко ходить не надо. “Се, боле неправдою, зачат болезнь и родих беззаконие”. Недавно, к 600-летию Успения Святителя Стефана Пермского была образована Сыктывкарская и Воркутинская епархия РПЦ МП. За три года произошло уже немало, чтобы увидеть, как действует и живет церковное сообщество, и как действует и крепится “система”, близко подошедшая к Церкви, как разворачивается и принимает отчетливые формы. Скажем, “Епархиальные ведомости” (далее — “ЕВ”), выходящие по благословению епископа Питирима (П.П.Волочкова) — официальный орган Сыктывкарской и Воркутинской епархии. Их точка зрения церковным народом пока широко не оспорена — и, значит, молчаливым большинством принимается как имеющая право на звание православной. Приведем несколько примеров “официального православия” (орфография сохранена, выделения — автора):
“Недосягаемо высок идеал епископства, явленный нам в примере нашего небесного Первосвященника Иисуса Христа”, “Епископ — это соль земли (Мф.5, 13)”. Так читаем мы в №5/2 “ЕВ” от 20 февраля 1999 г. Стоит ли вообще комментировать данный текст — любой читатель скажет чего ради проведена подмена Евангелия. Но разве не первая обязанность церковного народа — защита Святого Писания в первую очередь от такого рода повреждений? Или удобнее промолчать, тем самым признавая некую часть Церкви за касту неприкасаемых? В том же номере далее читаем послесловие к попытке разгрома Стефано-Афанасьевского монастыря: “о. Стефан и по здоровью, из-за черепно-мозговой травмы, и так как занимался агни-йогой не был готов к рукоположению. Однако мной (еп.Питиримом) он был рукоположен в виде исключения и из-за жалости. Но поскольку он проявил непослушание и показал свое неумение управлять монастырем, то был снят и наказан вместе с другими бездельниками” Ситуация с монастырем требует отдельного и трудного разговора, но сами сии слова и бесконечные попытки хоть в чем-то опорочить несогласных людей, когда каждое лыко в строку — это ли дело тех, кто имеет название православных? Я уже не гооврю о том, что все новые и новые “овцы” должны лечь под ноги подобного “пастыря” в его движении — куда, к спасению через ложь в ее имя? Не проходили ли мы доносительство и поиск врагов еще несколько десятков лет назад, как тяжелейшую печать на стране — и вновь тот же дух, никем не остановленный? Иначе чем объяснить такое отношение к своим овцам: “Как сообщили нам местные жители с.Вотча сгоревший в октябре дом-сторожка, принадлежавший Вотчинскому Стефано-Афанасьевскому монастырю был подожжен возможно монахами этого монастыря, так как они практически не находились в монастыре, а приезжающие паломники только мешали им развлекаться в городе” “ЕВ”, №3(1) от 25 января 1999 г. И это про монахов и монастырь, правила в котором устроены в согласии с советами старцев, богослужения в котором ни в коей мере не сокращаются, партесом клирос не увлекается, и так далее…
Приведем небольшой пример из №27(76) “ЕВ” от 25 декабря 1998 г.: “Ну а что до того, кого нам с большой буквы писать, а кого с маленькой. Скажем вам открыто: Господа, Его Пречистую Матерь и нашего Святого Владыку писали и будем писать с большой буквы. А вам вопрос на засыпку: почему вас все раздражает в газете и то, что Владыку с большой буквы пишем, и что знающие Его и уважающие люди считают Его Святым (это по делам видно, что Он преисполнен Духа Святого)” Это отрывок из полемики — с какой буквы писать епископа Питирима (напечатано и это и многое другое с его благословения). Сколько же еще мы будем спотыкаться об одно и то же! Ведь все это было уже с нами, только когда, в какие годы, и теперь опять “репринтное” воссоздание, приносящее все те же плоды: “Не могу говорить о всех, но в статье задето имя Епископа Сыктывкарского и Воркутинского Питирима — духовного вождя Православия на нашей земле. Зная этого человека, Святого в полном смысле слова…” (“ЕВ” №26(75) от 15 декабря 1998 г.) “Поздравляем Вас с ДНЕМ ВАШЕЙ ХИРОТОНИИ во ЕПИСКОПА Сыктывкарского и Воркутинского — Великого события для нашей Республики, для всех Православных христиан… <> поздравляем Вас с важнейшим событием в нашей Республике — Днем Вашей Хиротонии…” (там же) Такое беззастенчивое прилюдное возвеличивание человека, “болезнь неправдою”, (духовная болезнь и прелесть — как охарактеризовал эти слова один из старцев) привели ровно по Псалтири — к бесконечной череде беззаконий, которые я намеренно не привожу, дабы не увести в сторону от вопроса, как частично это произошло с ситуацией, например, в Екатеринбургской епархии. Скажу только следующее: были разгромлены несколько общин, подверглось гонениям Стефано-Прокопьевское Братство, была предпринята попытка разогнать уже упомянутый Стефано-Афанасьевский монастырь, за который вступились жители близлежащего с.Вотча и пос.Первомайск. На переправе, где происходили эти события, где многократно было сказано “Анаксиос!” (“Недостоин!”) в адрес еп.Питирима, он например заявил, что “Соборность — это патриархи всего мира” Там же, его подчиненный иерей В.Слободин произнес жителям: “Это русская земля, здесь распоряжается Русская Православная Церковь, а строитель храма Ю.А.Екишев — коми Иуда, продавший коми деревню” В том же духе намечены было разрешение и соборного и национального вопросов на прошедшем в Сыктывкаре заседании отделения Русского Собора (часть докладов опубликована в Коми приложении к АиФ за март 1999 г.) И так далее, до бесконечности.
Для человека, считающегося с Преданием Церкви, ясно, что все вышеперечисленное к Ней не может относиться — не относится к Церкви и подмена Евангелия (“Епископы — соль земли”), и предложение понимать соборность как изъявление воли патриархов и как общение с патриархами (в том числе, значит, и с такими, кто отпал в различные глубочайшие ереси, как например, Антиохийский). Также как не может относиться к церковной практике создание атмосферы травли и доносительства, все более воцаряющиеся в этой епархии, открытое вранье в устной и письменной форме, связывание совести ирееев и учеников духовного училища в личной клятве верности еп.Питириму, что является осужденной еще в первые века ересью.
Слишком глубока пропасть между высказываемыми пожеланиями и существующей практикой. Например, 23 декабря 1998 года еп.Питиримом Стефано-Прокопьевское Братство (воссозданное к 600-летию Успения Стефана Пермского, у истоков которого стояли прав. Иоанн Кронштадтский и недавно канонизированный митр. Петр полянский) было во всеуслышание названо “аферистами” и прозвучало грозное — “вон!” В тот же день Патриарх АЛЕКСИЙ II на епархиальном собрании г.Москвы сказал: ”Нельзя не сказать о тлетворном влиянии “духа времени” на некоторую часть нашего духовенства, которая стремится подражать стилю жизни так называемых “новых русских” с религиозно-нравственной точки зрения… Отсюда стремление перещеголять друг друга в модной одежде, соревнование в пышности и обилии праздничных столов. И это тогда, когда половина населения живет ниже черты бедности. Отсюда кичение иномарками автомашин, сотовыми телефонами и другим. Во-первых, такой стиль жизни является, по существу, греховным, нехристианским, в связи с забвением Бога, служением маммоне с нечувствием трагичности и временности земной жизни. Во-вторых, подобная жизнь духовенства для обычных, рядовых прихожан, в подавляющем большинстве бедных людей, является соблазном и ассоциируется в их сознании с изменой бедности Христовой, с омирщением Церкви… Надо иметь ввиду, что происходит массовое перерождение сознания у простых, обедневших людей. Они видят, что реально не нужны никому, о них не заботится ни государство, ни общество, а теперь и Церковь показывает, что ей ближе богатые, а не бедные… В этой ситуации они должны по долгу совести принести всем извинения за такое лжепастырство. .. Наиболее опасны даже не открытые проявления отступничества от морали, справедливости и истины, а более утонченные, прикрытые формы зла, формы подделок, эрзацев, имеющие, по апостолу, “вид благочестия, силы же его отрицания”. Вроде бы — все осознается, все понимается. На словах все все понимают, управление Московской Патриархии неоднократно поставлено в известность о происходящем в епархии — но что происходит? Что происходит в нашей земле на фоне резкого обнищания людей в нашем республике? В полном согласии с мнением верующих, мнением общественности? Кто и с чьего молчаливого согласия позволяет себе на глазах у всей Республики строить роскошную дачу, принимать подарки в виде автомобилей “Toyota landcruiser” и “Lincoln towncar”, едва умещающийся на улицы провинциального города, который уже второй год все “продают и продают” в пользу бедных и прочая и прочая? Механизмы использования подобных дорогих подарков на пользу Церкви, вплоть до залога или продажи, были отвергнуты, как отвергнуты и объяснения о прямом вреде проповеди Православия, о негативном влиянии на общественное мнение, не говоря уже о том, что согласно канонам, имущество Церкви — это имущество нищих. Братство неоднократно обращалось за помощью к владыке Питириму для организации миссионерских поездок по Республике, имеющей огромную территорию, ведь активная работа материально обеспеченных сект приводит к вытеснению Православия из районов. Да и в самом Сыктывкаре, при чьем полном попустительстве, построен крупнейший в Европе баптистский храм? Братство вступилось за общество инвалидов и малообеспеченных, используя которое данная община пыталась построить еще и крупнейший “библейский центр” под видом реабилитационного центра. По инициативе Братства была создана государственная комиссия, которая рассмотрела данный вопрос и выработала реальные рекомендации Главе Республики. К сожалению, и здесь Братство осталось единственным инструментом, вступившимся за инвалидов, испытавших и от сектантов, и от связанных с ними людей, огромное давление (вплоть до убийства заместителя председателя общества). На просьбы Братства о помощи и противостоянии сектантам от кого мы слышали только требования помочь ему в его материальных вопросах? От епископа. За три года существования и работы Братства кто, будучи по уставу его Председателем, не оказал никакой помощи Братству в миссионерской деятельности, не взял на себя никакой ответственности, когда это было необходимо? Так, на Пасху 1997 года было принято решение Советом Братства о твердом контроле за строительством Центра Православия в г.Сыктывкаре. Но кто перешагнул через решение Совета? Еп. Питирим. Это привело к тому, что финансовая сторона строительства стала неподконтрольна церкви, и к деятельности фонда неожиданно подключилась некая “Свободная Православная община”, и в результате пропали в аферах миллиарды рублей, предназначенных на строительство.
“Есть старцы и сегодня, которые накопили очень большой жизненный и духовный опыт, к которым люди тянутся: архимандрит Кирилл, духовник Троице-Сергиевой лавры, на псковском озере есть остров, отец Николай Чернышев там, старец такой есть…” (патр.Алексий II, интервью журналу “Арт” №1(5) 1999 г.) Но, по-видимому, старцы есть только на удобный случай, когда их мнение не “колет глаза”, поскольку их советы и их слова по поводу глубочайшей духовной болезни и прелести, угнездившихся в Сыктывкарской епархии — на деле игнорируются или же вообще объявляются сказанными не старцами, но “выжившими из ума стариками”.
Возможно, кому-то покажется что ничего нет особенного в вышесказанных словах, или в том словесном потоке, что зачастую раздается с амвона в качестве оправдания всех беззаконий. Но за каждым словом стоит судьба того или иного человека. Лично для меня, для моей семьи и близких, пережившие многое за это время — и угрозы, и травлю, и оскорбления, давно ясно, что это — не Церковь. Мы готовы повторить вслед за жителями пос.Первомайск и с.Вотча, сказавшими в подписанном ими открытом заявлении после событий, связанных с попыткой разгрома монастыря: “Явление, которое мы увидели, это — не Церковь, настоящая Церковь не шагает по людям, их жизни, их воле, их стремлению к справедливости. Это участие управляющего епархией владыки и его поддерживающих в системе, которая пришла во все сферы нашей жизни. Эта система пытается поставить Церковь в услужение и обслуживание своих, часто скрываемых от всех целей. Подобные действия пытаются уничтожить последнее, что осталось у людей в это тяжелое время — доверие к Церкви, ослабляют веру.” (газета “Маяк Сысолы”, №49-50 (7982) от 24.04.99)
Что может помочь разрешить данную ситуацию? Снять епископа? — не поможет. Простая замена не решит основную проблему — восстановление нормальной соборной жизни. Ведь от каждого требуется немного, но все же требуется — движение души по отношению ко всему, что связано с Церковью. Полнейшее движение души, согласно “Точному исповеданию православной веры” Иоанна Дамаскина есть слово. Выжить или спастись? — чему следует человек, приходя в церковь? Успокаивается ли на личном духовном комфорте, не вмешиваясь в трудные духовные вопросы, или же начинает жить жизнью церкви, требующей вот этого немногого — не промолчать, но сказать, обличая дух прелести и лукавства, повторить за апостолом Павлом: “Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа”.
Собор, но не всякий, единственно может разрешить данный вопрос. Нужен собор церковный, то есть собор хранящих веру неповрежденною, где имеет возможность высказаться каждый желающий, без угрозы “отлучения на десятки лет”. Или продолжать в том же духе, успокаивая себя этим старым “Слава Богу, что мы не такие как они”, от цеживая комаров? У разделенной, раздробленной России, с раздробленной Церковью, у которой по словам Василия Великого “все тело болит”, — нет будущего. Корни большинства, происходивших с Россией исторических событий, можно найти в духовной области. И болезни церковного сообщества всегда имели огромное значение для нее. Только с восстановлением здоровой жизни церковного общины, когда церковь станет Церковью, возможно говорить и о восстановлении нормальной сильной и царственнной России. И для этого необходимо, как это ни кажется трудновыполнимым, восстановление соборности в духе той чистоты и ясности, с которой был изобличен много раз дух, не имеющий отношения к Церкви, но стремящийся воссесть посреде церкви вместо Бога яко Бог.
18 февраля 2000 года