Рассказ. Перевод с датского Натальи Охотиной-Линд
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 62, 2018
В
ту ночь Джой никак не могла заснуть и лежала, глядя в темноту. Низко нависали
тучи, предвещая грозу. Совсем рядом раздался раскат грома, шедший, казалось,
снизу, от земли. Она повернулась на другой бок – и опять тот же рокот,
пробиравший до мозга костей. Невозможно было понять, что это за звук – какое-то
животное? Нет, ни собака, ни кошка не могли бы его издать. Чутьё подсказывало
совсем другое, по рукам побежали мурашки, волосы на затылке зашевелились. Она
откинулась назад, вытерла лоб и ладони подвернувшейся под руку тряпкой, долго
прислушивалась к тому, что происходит снаружи. Как будто неимоверных размеров
голубь ворковал там всё громче и громче, привлекая самочку.
Джой
решила выйти из машины. Стоило ей приоткрыть дверцу, как ржавчина посыпалась
прямо в лицо. Несколько секунд она ничего не видела и изо всех сил тёрла веки,
пытаясь одновременно с этим выбраться наружу. В глазах сначала лишь плыли
танцующие фиолетовые маки, но наконец они расступились, как будто раздвинулся занавес…
Прямо
перед собой она увидела королевского тигра, глаза которого горели двумя
факелами, освещавшими ночной мрак.
«Господи!
– пронеслось у неё в голове. – Он наверняка сбежал из цирка». Джой хотела
быстро захлопнуть дверцу, но неожиданно для себя обнаружила, что ни капельки не
боится, и, словно загипнотизированная, застыла на сидении, широко распахнув
глаза, с непрерывно растущим удивлением разглядывая огромного зверя. Он однажды
приснился ей, она тогда даже рассказала свой сон Аните. Как будто в неё
скользнуло длинное брюхо, и мозг начал растекаться, как тёплое сливочное масло.
С какой стати бояться своих снов лишь потому, что они сбываются?
Тигр
стоял совершенно неподвижно и осторожно изучал Джой, скосив в её сторону янтарно-жёлтые
глаза. Он так негромко и певуче урчал, словно выклянчивал блюдце сливок. Джой
медленно протянула руку вперёд, закрыла глаза и, решительно сжав губы,
запустила пальцы в полосатый мех. Она чесала зверя за ухом и чувствовала, как
тигриная голова всей тяжестью льнёт к её ладони. Она убрала руку. Прикосновение
оставило в пальцах непонятное сильное ощущение и мускусный запах. Доверие между
ней и зверем было установлено. Остальное происходило с той точностью, какая
бывает только во сне.
Тигр
развернулся и побрёл прочь. Он поднял хвост, обнажив каштановые орехи половых
органов – это был самец. Джой стояла перед машиной и следила за ним,
захваченная зрелищем. Движения тигра замедлились, он обернулся, остановившись,
бока его раскачивались из стороны в сторону. Тогда Джой пошла за ним, а он
продолжал ступать дальше, будто плывя по волнам. Казалось, тигр хотел
удостовериться, что женщина следует за ним. Его уши были подняты – два белых
фосфорных пятна светились в темноте. Джой сразу стало ясно, что именно
благодаря ним тигрята не теряют родителей на ночных тропах. Этим маячкам можно
было довериться безо всяких опасений, она будто плыла в потоке молока и мёда,
растворялась в нём. Продолговатые сухожилия играли под тигриной шерстью, как
зыбь на водной глади.
Они
миновали кладбище, где мрамор и луна отражались друг в друге, прошли вдоль
живой изгороди, укрывшей зверя своей тенью. Резко пахло сиренью. «Парфюм
мёртвых», – подумала Джой и слегка поёжилась. Тигр вёл её безлюдными
тропинками, через сады и парки. Шёпоты наполняли город, им не встретилось ни
единой живой души, никто не нарушил волшебства, окружавшего их. Время от
времени тигр оборачивался, чтобы убедиться, не отстала ли его спутница. Джой
догадывалась, что они ходят большими кругами, выбирая обходные дороги, по
которым не ездят машины. Ей на голову сыпались с деревьев длинные серёжки. За их
спиной небо было подсвечено неоновым сиянием, поднимавшимся от гостиничной
вывески, гудели автомобили, из открытых окон домов струился аквариумный свет и
неслись мелодии телевизионных сериалов, сливавшиеся с вечным прибоем
музыкального аккомпанемента большого города.
Они
забрели в квартал, где стояли одни развалины, – пристанище бродяг, полупомешанных
кошатниц и бездомных псов. Это место напоминало ту улицу, где жила сама Джой,
только выглядело совсем уж непригодным для обитания. Разбитые и растрескавшиеся
оконные стёкла держались лишь паутиной, двери были заколочены крест-накрест.
При каждом шаге под её ногами то болотисто чавкало, то хрустела угольная крошка,
путники почти беззвучно скользили между консервных банок и обрывков картона. Вонь
стояла, как из погреба с прогнившим картофелем. Джой ни на секунду не спускала
глаз с танцующих впереди светящихся фосфором пятен.
Она
вздрогнула от неожиданности, уткнувшись в выросший перед ней забор. Джой узнала
место, ей подсказала прихлынувшая к лицу кровь. В висках застучало, сознание
пронзила картина настолько хорошо знакомая, будто выжженная железом в памяти.
Джой остановилась как вкопанная, кулаки сжались сами собой. Тут она разглядела
тёмный купол шатра и набухшие над ним тучи и чуть не вскрикнула.
Блеснула
молния, ночь расколол раскат грома. Джой почувствовала, что её закрутило в
воздухе, как котёнка, и в одну секунду всё вокруг преобразилось. Гроза смела
прочь кулисы действительности, и хлынули серебряной чистоты свет и музыка. Джой
села верхом на тигра, выгнулась в пояснице и ощутила, как пружиняще отдаётся в
паху его хребет. Небо озарилось бенгальскими фейерверками, потешными огнями и
ракетами. Тигр нёс её по равнине, по спутавшейся траве, среди низких, будто
карликовых, деревьев, мимо воинов, выстроенных сверкающими шеренгами, со шлемами,
знамёнами и штандартами, развевающимися на ветру, с лицами, торжественно
застывшими в терракоте, с распахнутыми никогда не мигающими глазами, мимо
коней, замерших перед боевыми колесницами в парадной стойке, и их возниц,
собравших в руках поводья и всей своей позой показывавших готовность в любой момент пустить животных
вскачь, как только раздастся голос их повелителя и протрубят сигналы рожков. То
были глиняные истуканы в человеческий рост – Големы, Големы, готовые вновь
зашагать, и только усы громадного тигра опутывали их своим колдовством, не
давая этому воинству двинуться.
Джой
и ритмично двигавшееся под ней животное, танцевавшее на пружинящих подушечках
своих кошачьих лап, стали одним целым, будто переливались друг в друга свет и
тень; на тёмных и палевых полосах парила Джой над землёй. Она провела по
тигриной шерсти рукой, и ей передалась наэлектризованность янтаря, зарядившая и
её растрёпанные волосы. Кожа, словно освободившись от лица, скользнула ввысь
золотой вспышкой, невесомые скулы тянули её в космос. Она запрокинула голову, и
драгоценные украшения со звоном рассыпались по её шее, заставив день
поблекнуть. Шеренги перед ней расступились, на открывшемся пространстве стоял
шатёр полководца. Шатёр был сшит из шёлковых полотнищ всех цветов радуги, по
нему струились светящимися спиралями ленты бумажных драконов. Он колыхался
волнами подобно парашюту, который вот-вот коснётся земли, сложится и осядет,
пузырясь. Леопарды, с мохнатыми ушами торчком, рассекали высокие травы,
охотничий сокол с глазами, как лезвия ножей на солнце, сидел на маковке
центрального столпа. Джой ударила тигра босыми пятками в бока, и он, собрав всю
свою силу, прыгнул вперёд …
Прямо
во мрак шатра…
На
следующее утро Джой проснулась от гомона птиц и от того, что тянуло холодом. В
полном замешательстве стала озираться по сторонам. Дождь тёк через полотно
длинными полосами копоти, под сводом жались одна к другой птицы, уже вытолкнутые
из сна. Воздух стоял спёртый и удушливый. От развевающихся вымпелов и шёлковых
стягов осталась лишь паутина. Тут она чуть не подскочила от неожиданности,
сердце зашлось в трепете, как фазан, которого подняли на крыло…
Перед
ней сидел на корточках старик-китаец. Он пристально разглядывал Джой, и в его
глазах было что-то… что-то такое, что рождало в ней узнавание и растворяло
секундный испуг в чувстве глубокого покоя, смешанного с изумлением. Во взгляде
старика не было ни злобы, ни страсти, только безграничная терпеливость
человека, приблизившегося к долгожданному концу пути. Его внешность была
внешностью мумии с пергаменной оболочкой, заветревшейся от непогод и туго
обтягивающей каркас. Морщинистый и жилистый, с чётко очерченным черепом,
контуры которого проступали из-под лишённой растительности кожи. Вместо ушей у
него было два закрученных улитками отверстия, там в глубине угадывался
лабиринт, изгибы которого и свели их вместе в самый последний момент.
Старик-китаец
выглядел одновременно и хрупким, и сильным, его сердце, казалось, отбивало
лёгкое барабанное соло под хорошо продублённой кожей. Все страхи развеяло, Джой
почувствовала нежность, её рука уже потянулась вперёд в ласкающем движении, но
зависла в воздухе, остановленная пришедшей в голову мыслью. Джой увидела, как
улыбка зарождается в уголке его губ, она медленно разгоралась, словно
возвращаясь из другого времени, и вот уже весь Млечный путь был освещён ею.
Джой
улыбнулась в ответ, легко коснулась морщинистой руки.
Так
они и сидели, пока вечность между ними окончательно не стёрлась. Пока каждый из
них не стал новым началом.
Перевод с датского Натальи Охотиной-Линд