Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 48, 2015
***
Светит лампочкой магазин,
ловит стеклом закат.
Бледный воздух сырых низин
к вечеру розоват.
Даль уходит под лунный серп,
чуя беду кругом,
как воздушный залечь резерв,
встать запасным полком.
***
Безлюдное место, где склад на паях
подсветку на снег опрокинул,
а елка в изменчивых мелких огнях
присела индийским факиром,
и каждый индийской чалмою оброс
фонарь.
Отзываясь разрухе,
крутящимся вихрем слетают с берез
и мечутся снежные духи.
***
Синее, уже не запыленное
Ясное, яснее не могло
Желтый, проникающий в зеленое
Холодок, втекающий в тепло
Тонкое письмо по серебру
отдаю. С собой не заберу.
***
На земле тишь да гладь,
а на небе псовая охота.
Ни людей не видать,
каравана не слыхать,
что из дальнего похода.
Только мхи да валуны,
словно мы на Валааме.
Травы легкими телами
в наши тени плетены.
***
А чьи там следы?
Да тише вы, тише.
Да наши, да наши.
А чьи же, а чьи же?
Куда мы без вас?
А чьи это слезы?
Да тише вы, тише.
Да ваши, да ваши.
А чьи же, а чьи же?
Не дождь же, не снег же.
Из тех же, из тех же
заслеженных глаз.
***
Дождик падает отвесом
до земли из низких туч.
Между разумом и лесом
протянулся белый луч.
Там еще кусок отрезан,
декорация пестра.
Между разумом и лесом
бродят призраки письма.
Лес построен по уставу.
Разум тянется к письму.
Перечитывать не стану.
Под подушку не возьму.
***
Что я помню: земли кусок
в неурожайных клиньях –
тут суглинок, а там песок;
ельник еще, малинник.
Что нам эта земля, на штык
поднятая лопатой?
Все заправит на свой салтык,
как на нее ни падай.
***
Запотевшего света надзор
на плечах и затылках.
Но ребенку заметнее сор
в темноватых опилках.
В магазинной стоит толчее,
в толкотне нехорошей,
но ее замечает вчерне.
Интересней калоши.
А сверлящие взгляды насквозь
или деньги на вырост –
хорошо хоть не все удалось
подхватить их как вирус.
Под ушанкой косынка в поту,
воротник из цигейки.
Вот бы прежнюю нам слепоту.
Опустите мне веки.
***
Вроде мертвой резины с обочин,
чем кривые дороги полны…
Сам-то как? Да и сам я не очень,
и своей не упомню вины.
Санитар я ему или сторож
Что он хочет еще от меня
Почему ты вздыхаешь, как стонешь
– Дай огня, говорит, дай огня!
***
Но горчит смешок, что уже привык
как плевок прогонять во рту.
Тяжело молчать, прикусив язык,
и разглядывать сволоту.
А теперь не та сволота, не та –
кепка набок и хвост трубой –
далеко продвинулась сволота,
до чего ж хороша собой.
Высоко опарою молодой
поднимается слет дрожжей,
чтобы все заполнилось сволотой,
остальное прогнав взашей.
Мне глухой мерещится шепоток
(так не шепчутся при живом):
«Погоди, браток, потерпи чуток
в этом времени дрожжевом».
***
И беснуется мелочь, немочь, бестолочь.
Вот тоска
слышать одни перепады визга.
Вписана всякая мелюзга
в первые пункты списка.
Список ширится. Мы глядим,
как меж лопаток прозрачная ходит хорда.
Черви пробуют голос.
И вот один,
приосанившись, глянет как держиморда.
***
Оборотисто передвигаясь
по экрану, как будто ползком,
лопотала какая-то гадость
на своем языке нелюдском.
Неустойчиво очеловечась,
в первой пробе пристойных личин
хлопотала какая-то нечисть,
оживившись по ряду причин.
***
Из ящика услышишь фас
еженедельной передачи,
и только головы собачьи
оттуда скалятся на нас.
Случалось худшее, но где
бывает злейшая морока,
чем жить в опричной слободе,
откуда скатертью дорога.
Накрыта шапкой воровской
и перепрятана толково.
Не зря же небо над Москвой
висит как мерзлая подкова.
Где разрешенья выдают
на всю Москву переносную,
другую шапку — новостную –
из этой скатерти сошьют.
Б Е Д Н О Е К И Н О
1.
Нет сведений о девочке-арапке,
но остальное все как я просил:
отличная вода из черной тряпки,
приличная земля по мере сил.
Но почему-то здесь заведено
все ставить и подвешивать непрочно.
Хорошее и бедное кино,
тем хорошо, что бедность непорочна.
И бледный свет в урочные часы…
Любой, кто это знает понаслышке,
решит, что бледность от ночной грозы,
а вовсе не от магниевой вспышки.
2.
Наш пароходик по сухой волне
едва плывет с ненатуральным воем.
Но нам-то что: мы в кадре, на челне.
А те, кого не взяли – каково им?
Нет, говорят, и выбор маловат,
и кем составлен перечень примерный?
Он маловат, а я чем виноват?
Ведь каждый для себя не двадцать первый.
Скрипит ковчег, ложась на курс неверный