Рассказ
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 46, 2014
Промышляя кроликов в районе Дартмурского леса (или того, что осталось от этого леса) и направляясь со стороны Беллевера в окрестности Фенуорского водохранилища, Лис был побеспокоен звуками рожка и редким, но радостным лаем. Звук рожка никак не походил на сигнал автомобиля, он походил на звук охотничьего рожка, а звук лая походил более на лай охотничьих собак, чем на лай дворовых пустобрехов.
Перебежав дорогу возле деревеньки Постбридж, пользующейся дурной славой у автомобилистов из-за аномальных явлений, происходящих время от времени, Лис прибавил ходу, чтобы укрыться в мелком кустарнике. По дороге он изредка останавливался, ловил запахи и звуки, что давало ему понять несложную картину обстоятельств — за ним гнались.
Добраться до зарослей жимолости и лещины ему удалось, но по полю разносилось шлепанье лошадиных копыт, а над травой вдалеке мелькали два черных костюма, которые принадлежали деревенскому джентльмену и его сыну.
Это было очень некстати. Кустарник являлся единственным убежищем средь ровных и чистых полей вокруг, по которым убегать от двух всадников с гончими — всё равно, что заглядывать в дуло охотничьего ружья, надеясь на промах. Не менее двух миль ровного зеленого луга разделяло это убежище и лес, обрамлявший водохранилище. Можно было бы добежать до обширных зарослей в стороне гостиницы «Уорренхаус», но и на это уже не было времени, и Лис забрался в сердце зарослей, приняв непринужденный вид, покусывая блох и наслаждаясь природой.
В заросли вонзились две узкомордые собаки породы грейхаунд. Ведомые азартом и нюхом, они безошибочно нашли Лиса и замерли перед ним.
— Доброго дня, господа, — поприветствовал их Лис, оставив своих блох в покое и изобразив на морде приветливое изумление.
— Добрый день, сэр.
Это были две молодые ухоженные гончие с микроскопическими черепными коробками, блестящими глазами и шерстью и зубами неприятной длины. «Скверно, — подумал Лис, — малый разум, вооруженный большими зубами, вряд ли воздержится от глупостей».
— Что привело вас сюда? Вероятно, вы охотитесь на кроликов?
— Нет, сэр, сегодня мы охотимся на вас, и, кажется, достигли своей цели.
— Вот как? Стало быть, это вы бежали за мной из Постбриджа? Все эти рожки, конные скачки и лай — в мою честь?
— Именно так, сэр!
Нетерпение, которое собаки с трудом сдерживали, нервировало Лиса, но он пытался выглядеть как можно более учтивым и равнодушным к их предприятию.
— Вчера мы не ужинали и не завтракали сегодня, поэтому нюх подсказал нам ваше присутствие. Вы — единственная лиса на мили вокруг. Если вы позволите.
— Ничего не хочу сказать относительно вашего нюха, — перебил собак Лис, — но я не единственная лиса на мили вокруг. Нас не так много — это правда, но достаточно, чтобы даже нюх собаки мог дать это понять.
Грейхаунды смутились. Один из них демонстративно подергал в воздухе носом и, слегка нахмурившись, признал:
— Вы правы. Довольно сильный запах я чувствую со стороны камней Грэй Уэзерс.
Лис улыбнулся:
— Мой дедушка. Сильный запах — это то, что ждет всех нас со временем, но дедушка благороден и в преклонных годах может нагнать любого кролика, если увидит его в паре ярдов. Зрение — это единственный его недостаток.
Провыл рожок эсквайра, и собаки встрепенулись.
— Если позволите, сэр, мы вас выгоним на открытую местность.
— Если вы убеждены, что это охота, и настаиваете на необходимости выгонять меня под ружье.
— Просим вас понять, что это необходимость, против которой мы ничего не можем поделать.
— Вы хотели сказать — долг?
— Именно, сэр.
Понурив голову и тяжело вздохнув, Лис изобразил обреченность, между тем думая о том, что всадники трубят со стороны деревни и, стало быть, им придется огибать кустарник, чтобы применить ружья. Это давало шанс в попытке добраться до обширных зарослей на востоке, если удастся обдурить двух узколобых гончих.
— Я понимаю значение слова «долг» и с уважением отношусь к тем, для кого оно — не пустой звук, — начал Лис свою хитрость. — Мне также лестно видеть двух благородных представителей породы гончих, которые, будучи лишены ужина и завтрака, вынуждены бегать по полям и лесам под дудку джентльмена на лошади, который, по всей вероятности, плотно поужинал вчера и достаточно хорошо закусил утром фасолью, обжаренной в масле и томатах, жирными свиными сардельками с беконом и яичницей, а также доброй порцией шампиньонов.
— Простите, сэр, сегодня хозяин не ел грибов, — перебил Лиса тот пес, что сразу показался ему умнее.
— Полагаю, что вы поняли это благодаря своему изумительному нюху, а не по объедкам, которые дали в корм свиньям, которых, в отличие от вас, кормят регулярно?
— Совершенно справедливые слова, сэр, но сейчас нам следует выгнать вас под ружье.
— Вы правы, господа. Сегодня утром я проснулся и, увидев восходящее солнце над каменной фермой Джей Уилкинсон, подумал, что этот день прекрасен для охоты, даже если это охота на меня. Вы согласны?
Собаки изъявили полное согласие, поскольку рожок хозяина и его крики требовали действий.
— В таком случае, — продолжил Лис, — нам следует поскорее продолжить увлекательный и традиционный ритуал. Куда мне следует выбежать, чтобы ваши заслуги перед охотниками стали наиболее весомыми?
— Благодарим вас, сэр. Вам следует выбежать в сторону Постбриджа или немного левее, чтобы выстрелы, направленные в вас, не задели нас. Хозяин, бывает, горячится и делает глупости. Нам не хотелось бы пострадать из-за нелепости, сэр.
— Горячится?
— Да, именно так. Вчера он был раздосадован кражей утки. Вряд ли это ваша работа, сэр.
— О, нет! Нет, нет и нет! Утки слишком жирны на мой вкус! — Лис изобразил возмущение утками, да так хорошо, что чуть не стошнился в траву вчерашней утятиной.
— Так вот, он был возмущен и позволил себе ударить Тила ногой.
— Тил — это я, сэр, — подал голос второй пес, который до этого помалкивал.
Морда Тила изобразила своего хозяина слегка униженным, но еще полным достоинства. Видя это, Лис решил это достоинство разрушить полностью.
— Вы сказали — Тил? Это ваше имя, сэр?
— Именно так.
— Простите, но мне подумалось, что это имя дворовой утки, а не благородного грейхаунда.
— Это всего лишь имя. Какая разница, какое это имя, если носитель его полон достоинства?
— Если вы говорите об отсутствии разницы между тем, как называть утку и собаку, то я скажу об отсутствии разницы между уткой и собакой.
При этих словах Лиса Тил возмущенно напрягся, приподнял верхнюю губу и заурчал животом.
— Но я точно знаю, — продолжил хитрый Лис, — что вы не виноваты в том, что хозяин решил назвать вас утячьим именем. Благородная стать ваших предков, столь явно видимая в вас, не дает мне права сомневаться в вашем благородстве. Хотя в нашем языке «собака» и «утка» весьма близки фонетически, а американцы и вовсе произносят эти слова одинаково, но для меня, для дартмурского лиса, разница столь же велика, как между печеной утятиной в обед и свиной отбивной на ужин.
Тил моментально справился с эмоциями:
— Прошу простить мой всплеск. Меня в самом деле задевает мое имя.
— Вы не должны чувствовать неловкость за ошибки сельского джентльмена, путающего дичь и охотника.
Собаки согласно закивали. Им явно понравился тон Лиса и его тонкое, участливое понимание их отношений с человеком.
— Друзья! — Лис поднялся на лапы и повысил голос до торжественного. — Я рад вести беседу с вами хоть до пятичасового чая, но правила традиционной английской охоты подразумевают, что вы должны выгнать меня на луг, где мое тело послужит развлечением высшим существам, облаченным в куртки цвета scarlett, вооруженным охотничьими ружьями «Victoria» c боковыми замками конструкции Бизли и Перде.
— Перебью: вертикально спаренные стволы «Browning B-25», куртки черного цвета.
Тил, сказавший это, явно что-то понимал в охоте и сделал поправку не просто так. Его морда выражала легкое презрение, которое было по душе Лису, и он не преминул воспользоваться им.
— Вертикальный «Browning B-25»? Черные куртки? Господа, вы уверены, что ваш хозяин чистокровный англичанин, а не француз или, упаси Господи, американец?
— Его фамилия Гонаган, и он англичанин.
— Англичанин, вы говорите, но как понять его черную куртку и это ужасное ружье? Надеюсь, он скачет сюда верхом на чистокровной английской?
— Увы, сэр, это гюнтер.
— Бог мой! Немецкая лошадь, американское ружье! Не удивлюсь, если он трубит не английским рожком, а шотландской волынкой!
— Это так, но…
— Но ведь вы-то, мои дорогие грейхаунды, вы-то, надеюсь, не какие-нибудь голубые гасконские гончие или недоразумения породы levesque?
— О нет, сэр!
— Тогда каким образом случилось так, что вы участвуете в этом фарсе, а не в настоящей парфорсной английской охоте, когда всадники мчатся на прекрасных английских чистокровных скаковых лошадях, одетые в камзолы особо красного цвета, с замечательными ноттингемскими ружьями, пуская вперед себя грейхаундов, фоксхаундов и терьеров в погоне за ярко-рыжими Vulpes Fulva, к которым принадлежу и я?
— Долг, сэр, это наш долг. Мы бы рады участию в настоящей парфорсной охоте, но наш хозяин…
— Ваш хозяин болван, недостойный владения такими превосходными охотничьими собаками, которые делают мне честь, охотясь на меня! Я не говорю уже о глупых корнуоллских, ленивых дорсетширских и сомерсетширских лисах, которые должны впадать в благоговейное оцепенение при звуках вашего лая.
Хвосты гончих не скрывали радости хозяев, языки непроизвольно выпали из пастей, полные влажной благодарности.
Лис продолжил, видя, что плоды его интеллектуального труда зреют с невиданной быстротой.
— Вы говорите мне о долге, и я знаю значение этого слова! Но это не тот долг, о котором думаете вы. Это не долг перед хозяином за миску паршивой еды, когда вас кормят затем лишь, чтобы вы отрабатывали эту еду. Я говорю о долге перед Англией! Мой и ваш долг состоит в том, чтобы блюсти вековые традиции, коими сильна наша страна, а не попирать их, потакая безответственной воле сельских джентльменов, вроде вашего Гонагана, которые не понимают разницы между дворовой птицей и охотничьей собакой! Они взбираются на своего гюнтера, подставляя чурбак, на котором их жены только что рубили головы курам! Они выезжают на охоту в затрапезном виде, трубят на волынках и болтают с загонщиками по сотовым телефонам!
Лис сокрушенно покачал головой и сильно сжал веки, пытаясь выдавить слезу. Через мгновение слеза упала, и Лис закончил, трагически понизив голос:
— Что скажет неотесанный турист, приехавший взглянуть на колыбель англосаксонского мира? Разве он разведет руками и выдохнет «вау»? Нет, друзья мои, он скажет: «И это Англия, о которой я читал? Боже, за что Ты ее покарал столь беспощадно?!»
— …столь беспощадно, — повторили за ним собаки, обескураженные падением Англии в глазах туриста.
— Как видите, я был верен долгу английской лисы и не бежал от вас при звуке рожка, предпочитая смертью своей блюсти традиции родины. Теперь прошу вас: вернитесь к человеку и скажите ему, что долг стране превыше миски с кашей!
— Да, сэр. Вы правы, это и есть наш долг.
Гончие переглянулись и с медленным достоинством пошли прочь. Лис едва не захохотал, увидев это, но, помня поговорку «хорошо смеется тот, кто смеется последним», поспешил уйти подальше от опасного соседства с охотниками. Он вскочил и бросился через кусты прочь.
— Как он прав! Как чертовски он прав, этот Лис! — дрожащим от волнения голосом произнес Тил напарнику.
— Да, он сказал то, что я давно чувствовал, но где же Сквиппи? — ответил напарник и понюхал воздух.
— Знаешь, я совсем забыл об этом недомерке Сквиппи. Какое нам до него дело?
В этот момент оттуда, где скрылся Лис, раздался громкий крик: «Я под защитой парламента с 2004 года!» — затем истошное лисиное тявканье, скулеж, бешеный шум прошлогодней листвы, и всё стихло. Грейхаунды бросились в ту сторону и обнаружили Сквиппи, плотного пожилого фокстерьера, припавшего к горлу Лиса, уже безвольно и безжизненно растянувшегося в траве. Гончие замерли, молча вдыхая запах уходящей жизни, фокстерьер медленно высвободил клыки из ярко-рыжей шерсти.
— Два олуха, — сердито произнес он. — Что было бы, если бы я не зашел с подветренной стороны?
Гончие не знали что сказать. Из них уже начали улетучиваться слова Лиса о долге, о традициях, и стало приходить понимание необходимости найти свое достойное место в этой охоте.
— Я стоял и слушал, как этот хитрец ездит вам по ушам. В принципе, он легко мог бы вскочить на вас верхом и мигом домчаться в какую-нибудь лесную глушь — так вы были глупы.
— Но он говорил о долге правильные слова! — попытался защититься Тил.
— И он его выполнил, — сурово ответил Сквиппи. — Долг английской лисы — умереть за Англию, что он и сделал. А что сделали вы? Вы выполнили свой долг?
По виду гончих можно было судить, что они испытывают муки совести от невыполненного долга.
— Сквиппи, давай так: мы гнали Лиса и выгнали его на тебя, а уж ты его задушил. Ведь почти так и произошло, не так ли?
— Не так ли, но я сделаю вид, что это так. И знаете почему?
Гончие этого, разумеется, не знали.
— Я сделаю это для того, чтобы неотесанный турист сказал «вау!», а не: «И это Англия, о которой я читал? Боже, за что Ты ее покарал столь беспощадно?!»
— Спасибо, Сквиппи! — радостно воскликнули грейхаунды и замахали хвостами.
«Боже, за что Ты покарал Англию столь беспощадно?» — подумал фокстерьер, глядя на них.
Примечания
Грейхаунд — древняя порода собак с острым нюхом и зрением, происхождение которой, как считается, идет с Востока. Судя по картинам живописцев, грейхаунды всегда были одним из атрибутов аристократизма, и если какие-то короли и не любили их как придворных животных, то всегда использовали в качестве охотничьих собак.
Гюнтер — лошадь ганноверской породы, Германия.
Дартмур, графство Девоншир — южная Англия, место действия романа Артура Конан Дойла «Собака Баскервилей».
Деревня Постбридж известна случаями, когда автомобили глохнут по неведомой причине, при этом наблюдаются видения странной руки или рук.
Парфорсная охота — охота, при которой животных травят животными.
Я под защитой парламента с 2004 года! — в 2004 году парламент Англии запретил парфорсную охоту на животных, в том числе и на лис.
Ярко-рыжие Vulpes Fulva — лисицы, обитающие на Британских островах, имеют яркий окрас и тем хороши для охоты, что их видно издалека. Американские Vulpes Fulva гораздо более бледны и малозаметны.
Levesque (левеск) — французская порода гончих собак.
Scarlett — мастера охоты на лис надевали камзолы исключительно красного цвета, особенного красного цвета, который именовали scarlett, а не просто red. Использование других видов или цветов в одежде расценивалось как дурной вкус или низкий уровень мероприятия, что повсеместно наблюдалось в США. В Англии охота на лис регламентировалась строгими предписаниями и проходила весьма чопорно.
