Стихи
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 30, 2010
Андрей Грицман
ЛЕГКАЯ ТЯЖЕСТЬ
Стихотворения
* * *
И.М.
Пройдя, забыв себя, по краю рая,
дыхание задержишь поневоле.
Какая жизнь – четвертая, вторая,
все та же первая? По отголоску боли
похожа вроде на предвестье жизни,
зарытое бессонницей в подушку.
Над дном тоски безмолвен русский иней.
И тонет сердце, но еще послужит,
покуда кровь шуршит по капиллярам,
разлука приглашает на смотрины,
и нежно душу предлагают даром
на набережной в баре “У Ирины”.
И лишь порой на взлете алкоголя
в каком-нибудь пустынном Монреале –
кольнет до кости запредельной болью.
Как близко друг от друга мы стояли,
смотря в окно в случайное мерцанье
чужого поезда, идущего настречу
из пункта А. На страшном расстоянье
лишь эхом еле слышным я отвечу.
***
Нет прощенья. Играешь по ходу
дела с женским, текучим огнем.
Попридержишь ли дверь ей у входа,
иль увидишь судьбу в голубом,
или слезы ее запредельные
на фантомную точку падут –
ты крадешь у себя предпоследнее.
Распадаются быт и уют.
Ты припомнишь, жалея, для верности,
все, что было в подушку сказать.
Не осталось ни толики ревности.
Лишь какой-то невидимый знак.
Он ведет меня курсом на север
Пока темь на ландшафт не падет.
Мы слова посылаем на сервер.
Их никто никогда не найдет,
этой правды незримого слова.
Так листвой опадают слова
под дождливым пристанищем крова
на краю у безмолвного рва.
***
Легкая тяжесть, сквозное дыханье,
руки навзлет, тень на стене.
Чуждая ночь за окном. Своя жизнь
неразжимная. Мы пропадаем
в полночном полете
к той недолетной случайной стране.
Сколько ушло незабвенных и смутных
минут незаметных. Памяти странно
по теплому следу идти.
Сделаешь вид, что забыл,
но метнет неприметно
словно последную карту
опасной и долгой игры.
Так ощущение тела и воздуха, духа и неба
тает, словно проходит какая-то нежная боль.
Но до дна не достать. А откроешь глаза –
никого нет и слева.
Только легкая соль на губах говорит,
что мы были вдвоем.
***
Киев: какая-то жаркая липкая стужа
неузнаваемости. Перегорожен Крещатик.
Счастье и в том, что здесь никому ты не нужен
существованьем, живьем, обещаньем.
Только вот здесь мы построили свадебный город.
Он, как пирог, – кусок запредельного счастья.
Он ведь кому-то как дом, как родина дорог.
Мы ж покидаем его навзлет, в одночасье.
Но и для нас – громкий хохот с Днепра, с диких лодок,
спуск окровавленный к дну неизбывного чрева
стали своими. Но голос –прерывист, недолог…
Я сберегу это место родное, что слева.
***
ЯЛТА
Ялта – застывшая лава разврата и смерти.
Норы внаем под ключ, под карнизом.
Парус небесный висит над массандровским лесом.
Счастье влетит случайно, как чайка, наутро.
В чеховской бухте оставили в скалах монету,
пару окурков и пили татарскую чачу.
Я никогда не забуду тебя, это душное лето.
Счастье в соленом тумане любовь обозначит.
Вот и летит себе счастье куда-нибудь в Турцию, в Бостон.
Судьбы транзитные тихо проходят без визы.
Я полюблю, да так и пройду неопознан,
как за рубеж — перемещенные лица.
* * *
Стараешься забыть себя, тебя,
ту голубую нить, ведущую на взлет.
И не вопрос: быть иль не быть, когда судьба,
как мальчик, наугад идет в народ.
Присядет отдохнуть, потом в забой,
а то до пункта с сумкой стеклотары –
на плавленный сырок, навзрыд, на Зверобой.
А сдан последний – и по Солнцедару.
Но ты табань чуть-чуть, душа моя,
не задевай болезных по погоде.
У них свои и без тебя невзгоды,
без твоего – наотмашь — бытия.
И все же есть бездумное тепло,
как будто перелив случайных клавиш.
Она глядит сквозь светлое окно
тебе вослед, но ты ее оставишь.
Лето 2009 г.
* * *
Частное лицо. Частный случай.
Предназначенный
приусадебный участок.
Пока этот свет зачем-то мучает,
течет в сосудах горючая участь
и истекает только часть ее.
Растет трава во сне задумчивая.
Луна заумная за небо движется.
Как там живется, служится, дружится,
какое теперь отечество, отчество?
И где-то вдали, за пределом века
облик ее плывет рассеянный.
Мне только того и нужно. Наверное,
время от времени хоть блик от облака,
поезда клик в полях осенних.
* * *
Свободная речь по мере дыхания.
Природа и годы здесь ни при чем.
Последнее видится на расстоянии
сквозь амбразуру свободы,
кольчуга культуры с чужого плеча ни за что.
Милая девушка, мне бы поближе бы к выходу:
воздух светлее и ближе пойти покурить.
По поводу речи: я имяреком на выдохе.
Голос глухой в приглушенный срывается крик.
Да я ни очем, о своем я, о девичьем.
Я сообщаю им о своем постоянном радении.
Где-то поют мои камни во рту Междуречья.
Месяц ладьей выплывает в канун восресенья.
Свет от ожога на камне от
в небо падения.
* * *
Вроде уже нечего решать решать.
Горизонт молочный недвижим.
Надо бы, наверно, неспеша,
осознать, что вот она – есть жизнь.
Выпираешь тертым калачом.
Чай остыл, но крепок кофеин.
И никто теперь уж ни при чем,
и лицом к лицу сидишь один,
Но решаешь снова, как юнец:
куда документы подавать.
Где-то быстро говорит отец.
Головой качает где-то мать.