Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 13, 2006
с неба тревожный весенний свет
под ногами вышивка крестик гладь
может быть за каждым приходит смерть
как из школы родители забирать
стоит она на трамвайном кругу
созывая ветер со всех сторон
одноклассники машут и вслед бегут
воробьи галдящие средь ворон
бесполезно просить погулять ещё
лужи грипп мороженое все дела
послезавтра устный потом зачёт
говорящий куст посреди стола
кому наливают вино не мне
под трамвайные звоны издалека
о ком говорят во втором окне
с занавеской оборванной с уголка
***
я говорит салтыков щедрин
зверь обличитель зла
хочешь прорваться звони один
звёздочка треск ноль два
сотни томов восковых неправд
прадед секунд-майор
радуйся имя твоё виноград
на языке моём
я продолжает тулуз лотрек
средней руки горбун
я только в эти холсты одет
в эти штрихи обут
код мой магнит мой на карте крап
шулерский мой приём
радуйся имя твоё виноград
на языке моём
гроздью корми оплети лозой
чтобы глядеть в зрачки
не отрываясь и по одной
строчки мои зачти
писано ощупью наугад
сунуться рылом в калашный ряд
крикнуть в дверной проём
слышишь ли пастырь овечьих стад
слышишь садовник идущий в сад
радуйся имя твоё
***
поклонники опасных авантюр
и громогласных увертюр,
инфантеррибли оперного зала,
любовники невыносимых дур,
которых вам отчизна навязала —
вам говорят, здесь вагнер запрещён,
а вы себе шарашите, на звон
не обернувшись, как в посудной лавке…
читатель, что ты лезешь с рифмой «слон»?
здесь рифма будет свежая: «в отставке».
я тоже бывший вашего полка.
землячество изгнало земляка.
красавицы внимают без восторга.
и остаётся куцая строка
и тихий скрип: от музыки — до морга.
подумай о других, моя тефаль.
тангейзер это, или парсифаль,
но то, что было – было с пылу с жару.
поэтому не умножай печаль,
а пой со мной, надтреснутым, на пару.
пой, не трещи. мне слишком много слов.
мой чай остыл. мой разум не готов.
я личность невротического типа.
полковник сериальный. глеб жеглов,
перелюбивший родину до хрипа.
а музыка, конечно, никуда
не денется. на крайний случай — да,
есть райотдел, вертинский на рояле
и тот подъезд, где, помнишь, в холода
с тобою после оперы стояли.
***
за далью даль сезон спитого чая
за пылью пыль а впрочем знаешь сам
снег отрывает землю от причала
дождь пришивает землю к небесам
и присно говорят тебе и ныне
здесь будут никуда не убегут
прядильные и ситценабивные
и танковый на левом берегу
сентябрь уж наступил ещё до света
вставать зевать и собирать портфель
на русском как провёл понятно лето
на аглицком как звать и сам откель
да что за горе мне сегодня с вами
ну что вскочил петров уймись и сядь
своими говорят тебе словами
перескажи и не гляди в тетрадь
***
так вода от талого снега бежит по саду,
и садовник всю пустую сдаёт посуду.
запрокинув голову, глупые пациенты,
так мы пьём эту воду против всей гигиены.
разве Блок позволил бы воду – прекрасным дамам?
это чистый спирт летит в небесах над домом,
и звенят, как жесть, в горячке весны жестокой
острова блаженных в дельте Невы широкой.
это Блок летит с хористкой своей, актриской.
меховая полость и мотоцикл с коляской.
чем старее он — тем ярче она, моложе.
фонари. неон. стихами — одно и то же.
***
в подземных переходах пахнет баней
опарышем распаренною плотью
встречать по платью провожать проклятьем
встречать чуть свет и провожать чуть свет
здесь всё для жизни жирная еда
горячие напитки кока кола
грудастые безгрудые любые
задорные с мальчишескою стрижкой
и юноши (бывают извращенцы)
базар вокзал автовокзал сортир
я говорю не ходят смс-ки
я говорю включи автодозвон
я знаю ты не можешь дозвониться
но я когда-нибудь отсюда выйду
нет я не отключён я недоступен
да временно да я надеюсь скоро
ведь ты же заберёшь меня отсюда
мне всё равно на небо или в землю
мне всё равно мне знаешь всё равно
***
любой, но чтобы сосны за окном.
пускай дощатый, карточный – но сосны.
пусть будет лишь одно названье – «дом»,
но будет отблеск на закате красный.
и пред тобой, негодным к строевой –
вечерний строй, к морской вовеки годный.
закончен день, сурдиночный и злой,
их музыкою, медленной и медной.
протри, потом поставь свою иглу
из воздуха, и никогда не мимо,
из солнечных квадратов на полу,
из голосов (их называют «гамма»),
все – в очереди, за одним — другой,
и – до реки, до моря, через море,
а там уже столетний лес секвой:
как вы, такой и вам отмерят мерой.
а в воздухе – эфирные тела,
и искры, и горячие светила,
и медленная музыка плыла,
пока на сердце жгло и рассветало.
то закрывал, то открывал глаза,
всё проверял – на месте, не исчезли,
прозрачные, янтарные леса,
как были до, как будут после жизни.