Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 11, 2006
1.
Бросается в глаза странная схожесть внешности Сони Мармеладовой и старухи-процентщицы, будто мы имеем дело с одной и той же женщиной, только в разные периоды ее жизни. Когда Соня впервые приходит к Раскольникову, где знакомится с его матерью и сестрой, автор романа словно поворачивает время вспять и дает портрет юной Алене Ивановне: “Это было худенькое и бледное личико, довольно неправильное, какое-то востренькое, с востреньким маленьким носом и подбородком” (1; 216). Однако и первое описание Алены Ивановны отсылает нас к Соне, но уже якобы постаревшей лет на сорок и зачерствевшей душой от жизненных тягот и невзгод: “Это была крошечная сухая старушонка, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носиком и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом” (1; 36). И Алена Ивановна, и Соня – худенькие, у них одинаковой формы носы, и, хотя у процентщицы шея похожа “на куриную ногу” (1; 36), ее волосы еще не поседели, выглядят, как у молодой, а Мармеладова, “…что невольно привлекало к ней. В лице ее, да и во всей ее фигуре, была сверх того одна особенная черта: несмотря на свои восемнадцать лет, она казалась почти девочкой, совсем почти ребенком”(1; 216).
Получается, что процентщица стара, но как бы не полностью, поскольку имеет некоторые внешние признаки молодой женщины. Соня же, будучи уже совершеннолетней и мудрой, отличается повадками ребенка, то есть оба эти персонажа выглядят не теми, кем кажутся: возраст их обманчив, ибо та и другая несут в своей внешности нечто более юное, нежели реально соответствующее их годам.
Все женщины в романе обладают чем-то или кем-то: процентщица и Марфа – деньгами, Катерина Ивановна и мать Родиона имеют детей, к тому же Катерина Ивановна наделена особой властью над своим мягкотелым мужем. В свою очередь, Соня и Дуня обладают высокими моральными качествами и молодостью, а значит, долгими запасом жизни.
Хотя Соня и старуха-процентщица являются центральными персонажами, как бы обступают с двух сторон Родиона и символизируют собой все женские образы романа, к тому же образы двух поколений женщин, старых и молодых, обладающих чем-то или кем-то, а также тех, у кого за плечами нет ничего, кроме молодости и перспективы долгой жизни, роль настоящей »владычицы», богатства которой переходят к молодым женщинам, выполняет жена Свидригайлова. Если брать за основу якобы реальные, описанные в романе события, то настоящая трагедия разыгрывается вокруг Марфы и происходит именно с ней, а не случается с Родионом и убиенными им людьми. Образно говоря, трагедия имеет место где-то за кулисами, в контекстовом пласте произведения, ибо именно Марфины деньги получает Соня (через убийцу Марфы Свидригайлова) и Дуня (Марфа оставляет ей часть своего наследства). То есть вследствие преступления Свидригайлова Соня с Родионом и Дуня с Разумихиным смогут начать совместную безбедную жизнь.
Что же касается мужа Марфы, преступление которого оказывается недоказанным, то как раз он, а не убийца Раскольников, погибает от нравственных мук, от содеянных в прошлом грехов: сам над собой совершает казнь, то есть терпит наказание. Обеспечивая всем положительным персонажам романа прекрасное материальное благополучие, он пускает себе пулю в лоб.
»Преступление и наказание» отнюдь не о преступлении и наказании, а о материальном достоянии, которое, если исходить из художественной логики романа, может быть только у женщин, как носительниц плодородных и нарождательных функций. Другими словами, художественная, образная реальность романа существенно отличается от смысловой и представляет собой мир, где правят пожилые женщины. Они имеют богатство и распределяют его, — в символическом и мифологическом значении олицетворяют собой плодородие, тогда как мужчины становятся заложниками их богатства–плодородия и одновременно орудиями, слугами молодых женщин, которые вследствие служения им мужчин начинают обладать деньгами пожилых представительниц слабого пола.
2.
В романе имеет место и квазирасчиститель дороги для “правления” молодых женщин – Мармеладов. Он, как Свидригайлов между Марфой и Дуней, Раскольников между Соней и убитой им старухой, балансирует между Соней и своей женой Катериной Ивановной. В отличие от остальных ‘соратников’ в ‘борьбе’ за властвование молодой женщины, олицетворяющую собой молодую Великую Мать, Мармеладов подчиняется женщине старшего поколения, и из-за слабоволия и пьянства доводит дело до того, что образно-символическая структура развития романа (“пожилая женщина ® деньги ® молодая женщина”) становится, в его конкретном случае, перевернутой с ног на голову: деньги проституцией добывает Соня и отдает их Катерине Ивановне. Впрочем, в структуре “мужчины – расчистители дороги для владычества молодой Великой Матери и добытчики для нее денег (плодородия) посредством отбирания их у старых Великих Матерей”, Соня вначале обретает деньги только при помощи мужчин: своих клиентов и сексуальных партнеров, являющихся даже в прямом, а не только в символическом значении, ее потенциальными »оплодотворителями».
Одним из доказательств мужского “соратничества” вырисовывается на первый взгляд необьяснимое с позиций здравого смысла наговаривание на себя маляра Миколки. Не убивая старуху и Лизавету, он берет на себя вину за их умерщвление и очень убедительно это доказывает следователю Порфирию.
Все “вершители женской революции”, символизирующей приход нового временного цикла на смену старому, своеобразные “инструменты” молодых женщин описаны как люди, страдающие частичным умопомрачением или помешательством, что говорит об их “орудийно-прикладном” предназначении в деле добычи денег для юных созданий, а также психологической и мыслительной зависимости от “желания” молодых женщин обладать “плодородием”. У Раскольникова случаются частые провалы в памяти, он заговаривается, ведет беседы сам с собой, все, даже его родственники, думают, что он сошел с ума или близок к помешательству. Наговор Миколки на себя, если не брать во внимание теорию Порфирия, что многие русские люди готовы пострадать, выглядит как временная утрата самоидентификации.
Свидригайлов тоже довольно часто ведет себя совершенно непредсказуемо, его поведение выходит за рамки логики поступков в обыденной жизни, а иногда и вообще он имеет вид сумасшедшего. Во-первых, еще до последнего приезда в Петербург и при жизни своей жены Марфы Свидригайлов теряет голову из-за Дуни и обещает молодой девушке бросить все и уехать с ней за границу. Во- вторых, ему периодически является его ушедшая из жизни жена Марфа, о чем он искренне жалуется Раскольникову, и, в-третьих, — последняя и самая яркая его галлюцинация, когда он, не отличая сон от яви, пятилетнюю девочку принял за похотливого монстра и в это же утро застрелился.
По-своему невменяем и “квазиорудие” молодой Великой Матери – Мармеладов. Конкретно его безумие выражается в пьянстве и в алогических поступках. Хотя он якобы погибает от несчастного случая, извозчик говорит, что Мармеладов сам бросился под лошадей.
Получается, что все »орудия” или »псевдоорудия» Великих Матерей, успешно или неуспешно совершив свое предназначение, накладывают на себя руки. Даже Раскольников, в общем-то, погибает для общества и оказывается на сибирской каторге, в “мертвом доме”, как во времена Достоевского называли острог или тюрьму. Другими словами, он добровольно, подобно своим двойникам, “убивает” себя, да и сам он однажды делится с Соней сокровенной мыслью: “Я не старушонку убил, я себя убил”. Однако, в отличие от своих “соратников”, он заново рождается в Сибири под благотворным влиянием Сони – и, что весьма любопытно, ровно через девять месяцев своего нахождения на каторге, будто в самом деле заказал долго жить, однако был сразу зачат и после опять появился на свет. В этом смысле – он дитя Сони, и она его вынашивала в себе в Сибири, чтобы дать ему новую жизнь.
3.
В символическом контексте романа особый интерес вызывает “подталкивание” молодыми Великими Матерями своих прямых или потенциальных “орудий” к самоуничтожению. В содержании мифов многих народов Великая Мать, как нарождающее и одновременно поглощающее все живое начало, обычно умерщвляет своего верного “слугу-любовника” сразу же после того, как только он исполнит перед ней свои функции возлюбленного либо же расчистит ей путь к материальному благоденствию, в мифологическом понимании — к плодородию.
Ученик швейцарского психоаналитика и мифолога К.Г.Юнга Эрих Нойман в исследовании “Происхождение и развитие сознания”, где он рассматривает проявления архетипа Великой Матери в мифах древних цивилизаций Средиземноморья, пишет: “Ужасная Мать является искусительницей, которая приводит чувства в замешательство и лишает мужчин рассудка. Ни один юноша не может противостоять ей.
< > Безумие является расчленением индивида (“расколотый” Раскольников полностью подпадает под это определение), точно так же как в магии плодородия расчленение тела символизирует растворение личности.
Так как растворение личности и индивидуального сознания относится к сфере Матери Богини, то безумие является постоянно повторяющимся синдромом подчинения ее власти или власти ее представителей. Ибо – и в этом заключается ее магическая и страшная сила – юноша горит желанием, даже когда ему угрожает смерть”. (2; 82-83).
Именно Соня своим поведением и словами толкает Раскольникова покаяться, сознаться в содеянном им преступлении и тем самым как бы убить себя, стать на долгое время “мертвым” для общества и для родных.
Что же касается Свидригайлова, то его уход из жизни тоже находится в прямой зависимости от поведения Дуни. Накануне своего самоубийства он встречался с сестрой Раскольникова, чтобы окончательно ее сооблазнить или изнасиловать. Дуня ожидала, что события могут принять такой оборот, и захватила с собой револьвер Свидригайлова, который украла у своего воздыхателя, когда еще работала гувернанткой в его доме. После она стреляет в Свидригайлова, но пуля задевает только кожу на его виске, к которому он, забрав у Дуни свой пистолет, на следующий день приставит ствол и нажмет на курок. То есть Свидригайлов своими действиями завершает то, что намеревалась сделать Дуня.
Относительно же Мармеладова, как неудавшегося “орудия” молодой Великой Матери, следует заметить, что поступок его дочери Сони – она становится проституткой — толкает его к безудержному запою, а после и самоубийству, хотя первоначальной причиной его гибели являются действия Великой Матери в возрасте, Катерины Ивановны, ибо это она вынуждает Соню пойти на панель.
4.
Качествами неврастении, умопомрачения, сумасшествия, поведенческой невменяемости отличаются и почти все женщины старшего поколения в романе, поскольку, по Достоевскому, и об этом уже упоминалось выше, умопомрачение характеризует собой расколотость сознания, что приводит к потере самоидентификации и разрушению личности как таковой. Вследствие того что олицетворяющие Великую Мать пожилые женщины уже почти “отслужили”, то есть, как носительницы плодородия, ‘почти умерли’, их разум подвержен помутнению и они не способны адекватно реагировать на происходящие вокруг них события. Это означает, что они символически мертвы, как и мужчины, которые служат “орудиями” молодых женщин и тем самым уже подписывают себе “смертный” приговор или утрачивают самоидентификацию.
Марфа задолго до непосредственно разворачиваемых в “Преступлении и наказании” событий, связанных с жизнью Родиона в Петербурге, страдает странным умопомрачением: она выкупает из тюрьмы ничтожного человека Свидригайлова, которому за разные незаконные махинации и якобы даже за убийство ребенка, грозит пожизненная каторга. Оказывается, она по-своему влюбилась в омерзительное существо, прекрасно понимая, что Свидригайлов – преступник. Марфа даже составляет своеобразный договор со своим новоиспеченным мужем: он может изменять ей, но не с женщинами из общества, а лишь с сенными девками. Странная женщина совершает довольно оригинальную подпитку своих “нарождательных” функций через “плодовитость” молодого, относительно ее возраста, мужа. Она приходит в неистовство только тогда, когда Свидригайлов, пресытившись сенными девками, обращает свои сладострастные помыслы на гувернантку Дуню. Разгневанная женщина выгоняет Дуню из своего дома, но после, узнав, что не Дуня обольщала ее мужа, а наоборот, Свидригайлов наглым образом пытался соблазнить юную сестру Раскольникова, начинает вести себя как сумасшедшая, — посещает все дома города, в котором живет, и всем читает письмо Дуни, подтверждающее порядочность этой девушки.
С Катериной Ивановной читатель знакомится во время ее первой встречи с Раскольниковым, когда она “ходила взад и вперед по своей небольшой комнате<>с запекшимися губами и нервно, прерывисто дышала. <>Входящих она не слышала и не замечала; казалось, она была в каком-то забытьи, не слушала и не видела” (1; 51). После гибели Мармеладова Катерина Ивановна окончательно лишается рассудка, устраивает за деньги Раскольникова очень пышные и никому не нужные поминки, на которые приходят совершенно случайные люди, и там же, поссорившись с Лужиным, женихом Дуни, начинает вести себя как человек, совершенно не контролирующий свои поступки, — от нее даже пытаются убежать ее дети. В итоге она умирает от туберкулеза, обострившегося вследствие нервного истощения.
Подобно всем женщинам старшего поколения в романе, сходит с ума, а после умирает и мать Раскольникова. В данном случае необходимо учитывать, что, хотя Родион ее сын, в художественной реальности, где он функционирует »орудием» между молодой женщиной (его сестрой) и пожилой (матерью), ему приходится вести себя отчужденно по отношению к своей матери.
Старуху-процентщицу и Лизавету можно рассматривать в паре, в своеобразном сцеплении. Алена Ивановна не страдает умопомрачениями – наоборот, очень наблюдательна и рационально мыслящая. Однако Лизавета, как ее “дубль”,- “высокая, неуклюжая, робкая и смиренная девка, чуть не идиотка” (1; 80).
Получается, что процентщица, олицетворяющая собой пожилую Великую Мать, одновременно существует в двух ипостасях: в виде себя самой, Алены Ивановны, и в виде своей сестры-идиотки. Не случайно Раскольникову, чтобы убить Алену Ивановну, необходимо было еще лишить жизни и Лизавету, хотя внешне все выглядит так, что сестра процентщицы просто застала Родиона на месте преступления и он был вынужден в ее лице избавиться от свидетеля. Пребывая в двух ипостасях, Алена Ивановна таким образом, естественно, в символическом смысле, пытается обмануть свою наследницу, молодую Великую Мать, ведь Лизавета – “плодородна”: “поминутно была беременна” (1;83). Правда, детей она, почему-то, не рожает. Однако, как двойник пожилой Великой Матери, Лизавета тоже связана с материальными благами, с их распределением и распродажей, поскольку, “Так как на рынке продавать невыгодно, то и искали торговку, а Лизавета этим занималась: брала комиссии, ходила по делам и имела большую практику, потому что была очень честна и всегда говорила крайнюю цену” (1; 81).
Лизавета – слабоумная, однако ее старшая сестра комуфлирует утрату своих нарождательных функций постоянно беременной родственницей и поэтому является одной из наиболее могущуственных Великих Матерей, устранение которой требует такой трагической развязки, как это и описано в романе. Еще одна причина кровавой драмы – нежелание процентщицы, в отличие от других пожилых Великих Матерей, таких как Марфа, мать Раскольникова, Катерина Ивановна, делиться своим материальным достоянием (плодородием) с кем-то из молодых Великих Матерей, даже со своей второй ипостасью Лизаветой. Процентщица “уже сделала свое завещание, что известно было самой Лизавете, которой по завещанию не доставалось ни гроша, кроме движимости стульев и прочего; деньги же все назначались в один монастырь в Н — й губернии, на вечный помин души” (1; 83).
5.
В романе кровавая мистерия смены “богинь” усугубляется еще и тем, что у процентщицы нет детей. Алена Ивановна, в мифологическом, да и в чисто бытовом смысле, – некий природно-физиологический тупик, угроза плодородию и социальному мироустройству. Вот почему ее устранение требует такой жестокой развязки, и вот почему Раскольников “выбирает” именно ее, ведь мог же для реализации своих планов найти человека более богатого и более ничтожного. Но в том-то и дело, что Достоевский в своем романе не столько пытается развенчать при помощи художественных образов античеловеческий смысл теории и поступка Раскольникова, сколько следует логике мифа об умирании и обновлении природы и плодородия. Дело приобретает такой оборот, что, поскольку Алена Ивановна, имея все атрибуты Великой Матери, на самом деле является лже-Матерью, расправа над ней и над ее ипостасью неминуема. И Соня становится проституткой отнюдь не случайно, потому что в любой мифологии Великая Мать является одновременно потенциальной любовницей всех мужчин. Соня, подобно пчелиной матке, королеве роя, уже “зачала”, “забеременела” от пользовавшихся ее услугами самцов. Это-то и роднит ее с Лизаветой – вечно беременной, однако без детей. По этой причине они и дружат, читают духовные книги и меняются крестиками.
В свете “деятельности” матери-любовницы высвечивается оригинальной гранью и “образование” Сони. Мармеладов рассказывает Раскольникову о своей дочери: “Пробовал я с нею <>географию и всемирную историю проходить, — потом Соня, — уже достигнув зрелого возраста, прочла »Физиологию» Льюиса <>с большим интересом, прочла и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение”(1; 45).
Да и в самом деле, чем могла интересоваться будущая Великая Мать, как не физиологией – анатомическим и медицинским объяснением зачатия и плодородия? Следует также учитывать, что Соня, наблюдая бедственное положение своей семьи, ничего реального не делает, чтобы найти хоть какую-нибудь работу. Она могла бы просто устроиться прачкой или попросить свою подругу Лизавету подыскать ей какой-то заработок. Но Соня вначале просвещается одной физиологией, а затем сразу – в проститутки.
6.
Почти все героини романа светловолосы. Это и Алена Ивановна, и Соня; и Дуня с пышными русого цвета волосами. Светловолоса пьяная девушка, за которую заступается Раскольников, светловолоса молодая проститутка, бросившаяся в воду с моста и покончившая жизнь самоубийством.
Особый интерес в смысле светловолосости вызывают и неудавшиеся “орудия” молодых Великих Матерей или “слуги — условные дети” пожилых владычиц плодородия. Имеются в виду все остальные мужские персонажи романа, кроме Раскольникова и Разумихина. В художественной картине мира “Преступления и наказания” светловолосость мужчин показывает их зависимость от Великих Матерей старшего возраста. Отсюда, как следствие подчиненности и функционирования в виде “псевдоорудий”, ибо эти мужчины не выступают в роли самоотверженных расчистителей дороги для благоденствия молодых Великих Матерей, их внешний вид описан Достоевским с акцентом на некую телесную округленность и женоподобность. Взять, например, Мармеладова. В эпизоде, где Родион впервые посещает дом Сони, Мармеладов ведет себя по отношению к своей жене, словно провинившийся ребенок. Раскольников становится очевидцем сцены, где Катерина Ивановна откровенно помыкает отцом Сони: “и вдруг, в бешенстве, она схватила его за волосы и потащила в комнату. Мармеладов сам облегчил ее усилия, смиренно ползая на коленях” (1; 52).
Лужин болезненно реагирует на изменения в своей внешности и уже только по этой причине уподобляется женщине: “Встав с постели, Петр Петрович тотчас же осмотрелся в зеркало. Он опасался, не разлилась ли в нем за ночь желчь? Однако с этой стороны все было покамест благополучно, и, посмотрев на свой благородный, белый и немного ожиревший в последнее время облик, Петр Петрович<> утешился”(1; 313).
Свидригайлов – светловолос, как и все настоящие или псевдо – Великие Матери в романе, “казавшийся гораздо моложе своих лет” (1; 222). Его семейная роль не выходит из рамок положения женщины в 19 веке в России. Марфа женила его на себе и содержит на свои деньги.
Зосимов, который лечил Раскольникова и подозревал, что Родион не так прост, как кажется, был “высокий и жирный человек, с одутловатым и бесцветно–бледным, гладковыбритым лицом, с белобрысыми прямыми волосами, в очках и с большим золотым перстнем на припухшем от жиру пальце” (1; 133).
Следователь Порфирий Петрович был “росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, без усов и без бакенбард. <>Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было < > с < > почти белыми <> ресницами. Взгляд его <> не гармонировал со всей его фигурой, имевшей в себе даже что-то бабье” (1; 226).
Что касается внешности Лебезятникова, то он “был худосочный и золотушный человек, малого роста, где-то служивший и до странности белокурый” (1; 316). В разговоре с Лужиным он бессознательно проговаривается, выдает свою женскую природу: “Черт возьми, я иногда мечтаю, что если бы меня выдали замуж, тьфу! Если бы я женился, <> я бы кажется сам бы привел к жене любовника” (1; 326).
Мещанин, который обвинил Раскольникова в убийстве, а после “признания” Миколки пришел извиняться перед Родионом, “смотрел теперь как-то пригорюнившись. <> Недоставало только, чтоб он приложил при этом ладонь к щеке, а голову скривил в сторону, чтоб уж совершенно походить на бабу” (1; 310).
Из мужских персонажей не женоподобны лишь Разумихин и Раскольников. Родион высок, темноглаз, темнорус. Его друг тоже высокого роста, имеет черные волосы, худой, с огромными кулачищами. Поскольку женоподобные мужчины в романе являются либо “лжеорудиями” молодых женщин, либо “орудиями” пожилых, их действия противоречат главной цели Раскольникова или же представляют собой искаженное, гротескное отображение его жизненной (в мифологическом контексте) позиции.
И задолго до знакомства с Соней, и до решения добыть деньги через убийство богатого, но ничтожного человека, Раскольников все равно ведет себя как “орудие” Великой Матери. Он оказывается странным связующим звеном между хозяйкой квартиры, которую снимает, и хозяйской дочерью. Жил Раскольников в квартире и питался бесплатно на условии, что женится на дочке хозяйки. Пообещав хозяйке жениться на ее дочери, Родион тем самым уже начинает пользоваться достатком пожилой женщины, а если бы женился, утвердил бы, в мифологическом смысле, статус дочери хозяйки как молодой Великой Матери. Но молодая женщина скорее “недобогиня”, поскольку является калекой, постоянно болеет, а значит, не способна обладать функциями “плодородия”. Брак Раскольникова, его первая попытка послужить “орудием” молодой Великой Матери, не удается, ибо девушка-калека умирает. Как раз в гибели “недобогини” и в неудачной попытке послужить ей ее “орудием” и прячется истинная причина преступления главного героя романа, натужные придумывания им человеконенавистнической теории, а также причина его душевных терзаний и бредов, ибо переход “плодородия” от пожилой Великой Матери к молодой не состоялся, а значит и сам Родион не состоялся как “орудие” молодой Великой Матери. Душевно истерзавшись, он, наконец, находит истинную, о двух ипостасях, пожилую Великую Мать, волосы которой еще не поседели, а другая ее ипостась постоянно беременна. Однако он оттягивает преступление, и, как бы автор ни пытался ввести в роман рациональное зерно, например, Родион узнает, что в определенное время Лизаветы не будет дома, а значит, нельзя найти лучшее время для умерщвления старухи, совершает Раскольников кровавое убийство только тогда, когда познакомился с Мармеладовым и из его уст узнал о существовании истинной, постоянно “оплодотворяемой” мужчинами молодой Великой Матери.
Лужин тоже, подобно Раскольникову и Свидригайлову, совершает нечто, похожее на “устранение” пожилой Великой Матери, но как-то окольно, не в прямом смысле, ибо Катерина Ивановна сходит с ума и через несколько дней умирает именно из-за скандала, который устроил неудачный жених сестры Родиона, подсунув деньги Соне и выставив ее воровкой перед многими людьми. Один Раскольников ни до убийства пожилой богини, ни после не делает никаких попыток ущемить молодую Великую Мать, и это является еще одним доказательством того, что он — главное и настоящее “орудие”.
Пародийным “орудием” является и Лебезятников, ибо со слов Мармеладова мы узнаем, что он однажды побил Катерину Ивановну, то есть выполнил свое предназначение слуги-любовника молодой Великой Матери, но как бы не совсем. Как “псевдоорудие”, Лебезятников пытается подстрекать молодых женщин к самостоятельным действиям, однако художественная ткань романа такова, что путь к властвованию молодой богини и наделение ее деньгами пожилой богини совершается благодаря служению мужчины-“орудия”. В данном случае Лебезятников пытается »орудием» сделать самих молодых женщин. О Соне он заявляет: “Что касается Софьи Семеновны лично, то в настоящее время я смотрю на ее действия как на энергический и олицетворенный протест против устройства общества и глубоко уважаю ее за это; даже радуюсь, на нее глядя!” (1; 319). Речь идет о ее занятии проституцией. Также Лебезятников подбивает Варенц и Теребьеву быть самостоятельными женщинами – бунтовать против своих мужей. Это он принес Соне книгу “Физиология”, которую она с интересом прочитала и после делилась ее содержанием со своим отцом и мачехой. Правда, Лебезятников и выручает Соню, сказав на поминках Мармеладова, что именно Лужин тайком положил ей в карман сто рублей. Подобно Лужину, Свидригайлову и Порфирию – Лебезятников какой-то половинчатый, промежуточный в смысле предназначения мужчины в романе служить “орудием” молодой Великой Матери. Поэтому все они – частично женщины, ибо частично являются “орудиями” пожилых богинь, и, как и все Великие Матери в романе, светловолосы. Порфирий – следователь и хочет найти убийцу процентщицы, однако, в символическом смысле, служит погибшей пожилой Великой Матери. В какой-то мере это делает и Зосимов, подозревая, что с Раскольниковым делается что-то неладное. Пытается обвинить Раскольникова и мещанин, совершенно похожий на бабу. Вот почему всех мужчин, кроме Разумихина и Раскольникова, можно считать персонификациями в мужском поле пожилых Великих Матерей. Но есть и еще одна причина их женственности и даже детскости. Будучи блондинами, белобрысыми, пухленькими, розовощекими и выглядящими намного моложе своих лет – они, исходя из специфики описаний внешности и поступков мужских персонажей романа, являются евнухоподобными слугами и одновременно сыновьями пожилых Великих Матерей. Имеются в виду символические, а не реальные дети Алены Ивановны, Лизаветы, матери Раскольникова, Катерины Ивановны и той же Марфы.
Также светлые волосы молодых Великих Матерей, Алены Ивановны и всех “детей” или евнухободоных “слуг” пожилых богинь символизируют цвет золота. Хотя внешняя, бытовая оболочка романа, как и его название, повествует о тотальном непринятии любого преступления, совершенного даже ради великой цели, на самом деле в “Преступлении и наказании” речь идет о богатстве, о добыче богатства (“плодородия”) и о возможности обладать богатством только посредством служения молодой женщине, сопричастие к судьбе которой и является гарантией достижения материального благополучия.
По большому счету в романе присутствует всего три персонажа: пожилая Великая Мать, молодая Великая Мать и их мужчина-“орудие”, но все многоликие и проявляющие себя в разных ипостасях и персонификациях.
7.
Особый интерес в свете архетипической основы романа вызывает сон Раскольникова, в котором пожилая Великая Мать выступает в образе немощной лошаденки, обязанной потянуть воз с сидящей на нем компанией молодых людей. События во сне происходят возле кабака, символизирующего буйный разгул нового “плодородия”, недалеко от кладбища, места гибели каждого, в соответствии с мифологическим мироощущунием, временного цикла. Старая кляча уже не способна потянуть компанию молодых людей, то есть дальше осуществлять функции плодородия. Жестокое, зверское убийство лошаденки невозможно обьяснить с позиций здравого смысла и с позиций отношения к домашним тягловым животным русских крестьян и мещан. Однако с мифологической точки зрения удалое зверство молодого мужчины, убивающего старую лошадь на глазах у пышущей здоровьем молодой бабы, которую лошадь и должна повезти, полностью объясняется логикой мифа об умирании пожилой Великой Матери и приходе на ее место молодой Великой Матери. Во сне Раскольников становится свидетелем жестокой раправы с лошадью, когда направляется со своим отцом на кладбище, где похоронены его бабушка и маленький брат, которого он совершенно не знал. В реальной жизни Родион встретит соего “брата” в лице Свидригайлова, но, как и во сне, Свидригайлов, исполнив свою функцию “орудия” молодой Великой Матери, к тому же более удачно, нежеди Родион, уйдет из жизни. И самое интересное, что уйдет из жизни, словно находясь в сновидении,- странный человек с каской Ахиллеса, да и предшествующие самоубийству события, в которых невозможно распознать, где заканчивается сон и начинается явь, как бы снова уводят Свидригайлова в сон Раскольникова, где он пребывает в могиле рядом с могилой своей бабушки. Достаточно вспомнить, что в реальной жизни в могиле уже находися убитая Свидригайловым Марфа и убитые Раскольниковым Алена Ивановна и ее сестра Лизавета: миф исполнен.