Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 1, 2003
(“Рассекая волны”, “Танцующая в темноте” Ларса фон Триера и “Скорбная нива” Карен Бликсен – глазами иностранца)
С самого начала привлекает внимание тот необычный факт, что наиболее известная датская писательница ХХ в. и наиболее известный современный датский кинорежиссер создали свои произведения, использовав не родной – датский – язык, а английский. Ну, с Карен Блинсен это еще как-то поддается объективному объяснению: все-таки 17 лет своей долгой жизни она провела в Кении, исключительно в англоязычной среде, где сформировалась как писательница, а выбор Ларсом фон Триером чужого языка для своих киношедевров представляется, прямо скажем, не совсем понятным. Но к этому парадоксу – не таящему в себе на самом деле ничего парадоксального – я еще вернусь.
А пока – обозначим главную тему трех датских, созданных на английском языке произведений: самопожертвование ради продолжения жизни самого дорогого человеческого существа. Чтобы понять уникальность этой темы, необходимо уточнить, что мы подразумеваем под данным словом. Словарь В.Даля объясняет это так: “Самопожертвование – жертва самим собою или своими выгодами, своим имуществом на пользу других”. Конечно, широко понятое “на пользу других” может включать в себя и “жизнь других”, однако согласимся, что это отнюдь не синонимы. Мне также представляется важным знать, что приносится в жертву и чему. Ухаживая за тяжело больными родственниками, человек часто жертвует своим благополучием ради облегчения страданий близких. А христианские мученики приносили в жертву свою собственную жизнь, потому что без веры их существование теряло смысл: их веру в Бога можно было отнять только вместе с дыханием жизни, то есть, другими словами, они добровольно приносили свою жизнь в жертву Богу. В любом случае самопожертвование всегда сознательно и требует от человека максимального напряжения всех духовных сил: он отдает самое дорогое, что у него есть (от “последней лепты” до собственной жизни) тому, кто, по его мнению, в этом нуждается больше его самого и кого он любит сильнее себя и своей жизни.
Когда мы проводим бессонные мучительные ночи у постели тяжело больного ребенка, в бессилии мы взываем: “Господи, сохрани его, лучше возьми мою жизнь!” А кому из нас не знакома идиома: “Я жизнь свою отдам за…” — неважно за что или за кого, важно, что в значительной мере это не более чем фигура речи, образное выражение, но в фильмах Ларса фон Триера это идиоматическое выражение становится реальностью и составляет основу сюжета. Героиня фильма “Рассекая волны” Бесс жертвует своей жизнью ради прикованного к постели умирающего мужа; Сельма из “Танцующей в темноте” ради здоровья единственного ребенка делает страшный выбор: добровольно, сознательно соглашается на свою смертную казнь. В “Скорбной ниве” вдовая мать также соглашается на выполнение непосильной, немыслимой в обычных условиях работы, тем самым подписывая себе смертный приговор, ради свободы своего сына.
Во всех трех произведениях героини словно ослеплены идеей самопожертвования, они верят, что, отдавая свою жизнь, вливают жизненные силы в того, кто, возможно, без этой жертвы погибнет. Но Ларс фон Триер воплощает эту метафору в действительность сюжетного пространства своего мюзикла: Сельма на самом деле слепнет.
Более того, в основе этих работ лежит один и тот же конфликт: столкновение холодного прагматического всевластного безверия или формальной религиозности с безусловной “слепой” верой – верой в то, что принесенная в жертву жизнь спасет от смерти, болезни, неволи любимого человека. Не случайно Бесс из фильма “Рассекая волны” искренне верит в Бога и ведет с Ним диалоги. Отправляясь в последний страшный путь на корабль, откуда она едва выбралась живой накануне, и предполагая, что ее ожидает мучительная смерть, она просит поддержки у Бога, словно моля: возьми мою жизнь и отдай ее Яну, — и Ян остается жить, а она умирает, ибо “каждому дается по вере его”.То, что все персонажи восприняли выздоровление смертельно больного Яна как необъяснимое чудо, для создателя фильма Ларса фон Триера (и для его героя тоже) явилось безусловным доказательством существования Бога , для Кого нет ничего невозможного.
На первый взгляд, просто поразительно, что такие глубокие, полные подлинной веры в Бога произведения были созданы в Дании – стране, где вера редко выходит за рамки традиционного Рождественского ужина с дорогими подарками и где церковь исполняет в основном прагматическую роль “записи актов гражданского состояния”: крещение, конфирмация, венчание (а развод при этом – прерогатива государства!), отпевание. Идея анализируемых произведений – любовь к ближнему оказывается сильнее страха смерти; подлинная вера в то, что ценой собственной жизни будет спасен любимый человек; принесение себя в жертву ради жизни другого становится единственным реальным условием продолжения этой чужой жизни, — подобная идея ни в каком ином художественном произведении мне не встретилась. И хотя в “Танцующей в темноте” и в “Скорбной ниве” тема Бога прямо не звучит, но чудо творит именно Он: вдохновляя Сельму и старую крестьянку Ане Мари на подвиг самопожертвования и давая веру в то, что жертва их не напрасна.
Проблема, которую поставили в рассказе и фильмах Карин Бликсен и Ларс фон Триер, настолько нетривиальна, настолько важна для них самих, что их сверхзадачей стало донести идею своих произведений до как можно большего числа читателей и зрителей – именно это заставило их отказаться от родного датского, на котором говорит около 5,5 мил.человек в мире, в пользу английского, который понимает, наверное, добрая треть жителей Земли. Конечно, можно назвать еще несколько причин, почему Карен Бликсен и Ларс фон Триер жертвуют родным языком своих художественных произведений ради распространенного английского, но мне представляется названная причина главной: им так необходимо пробиться к публике, достучаться до сердец максимального числа людей именно в силу важности идеи, реализованной в пространстве художественного произведения – в основе истинной любви лежит самопожертвование, порождающее чудо.
Справедливости ради замечу, что Карен Бликсен вообще создавала свои литературные шедевры на английском, а у Ларса фон Триера, кроме двух названных, есть еще несколько фильмов, где в качестве языка общения выступает английский.
Приходится признать, что большинство датчан – люди, в основном, замкнутые, недоверчивые ко всему новому, необычному, в том числе и в искусстве. Но это не означает, что Карен Бликсен и Ларс фон Триер творят в первую очередь не для датчан, которые зачастую ориентируются не на свой собственный вкус, а на международный успех и самые престижные литературные и кинематографические премии. Только под влиянием всемирного признания они обращают внимание на творчество выдающихся соотечественников и начинают читать, смотреть и анализировать их произведения, где подняты очень глубокие, одновременно вечные и актуальные проблемы, над которыми средний потребитель предпочитает не задумываться.
Идея самопожертвования, в основе которой лежит ЧУДО, воспринятое через язык художественного произведения, очевидно, может поколебать прагматический материализм, свойственный в значительной степени датскому обществу. Так что не всегда прямой путь является кратчайшим: для того чтобы достучаться до сердец соотечественников, не всегда бывает необходимым творить на родном языке. Карен Бликсен, кстати, сама переводила свои истории на датский, а фильмы Ларса фон Триера идут с датскими субтитрами.
Умирающая, изуродованная насильниками, Бесс, узнав, что Ян по-прежнему при смерти, произносит: “Я верила, что ему стало лучше. Значит, я, наверное, ошибалась.” (Курсив мой – Н.Л.). И со словами на устах: “Все это совсем неправильно”, — она умирает именно потому, что уверилась в ошибке, которой на самом деле не было. Трагедия ее в том, что она уходит в мир иной, разочаровавшись в вере. Но ведь она была права (хотя уже и не узнала об этом), и жертва ее не напрасна: Ян, которому она отдала свою жизнь, поднялся со смертного одра.
Возможно, что в голосе Бесс звучит и сомнение режиссера Ларса фон Триера в том, что его фильмы выведут зрителей на тернистую тропу жертвенной любви к ближнему и откроют их слуху неумолкающий звон колоколов Господних…