Рассказ
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 1, 2003
Однажды Вовка Мухин выменял у меня велосипед на спортивную рапиру, уверяя, что это настоящая шпага. Велосипед был старый, не жалко, но и шпага была не нова — кривоватая, тронутая ржой.
-Да и не советская она какая-то, заключил скептик Олег Ашкенази, в будущем еврей-отказник, а тогда, как и я — юный патриот страны Советов.
Какой должна быть советская шпага я не знал.
— Надо к ней привязать золотые кисти, — я видел такие в кино на сабле у одного советского командира. — предложил Олег.
Кисти можно было срезать у вымпелов в пионерской комнате. Но было лето и ждать до сентября не хотелось.
— Звезда нужна на чашечке, да не нарисованная, а настоящая, как чеканка, — подсказал выход Мухин.
Он же эту ”чеканку” и сделал: взял октябрятскую звездочку, просверлил в ней дырку и насадил на шпагу. Теперь эфес шпаги был украшен настоящей красной советской звездой. С такой шпагой можно было идти хоть куда — не стыдно. И мы пошли. Все того же Мухина мать послала на базар, за морковью. Мы за компанию. Я — при шпаге.
На базаре -то нас и повязали. Дружинники. Им бы в парке и у кинотеатра хулиганов и пьяниц одергивать, а они нас — мальчишек зацепили. Видно шпага моя им приглянулась. Отвели нас в свой штаб, отобрали шпагу, обыскали. У Мухина нашли деньги на морковь и перочинный ножик. Один дружинник, из образованных, сказал, положив на стол рядышком ножик и шпагу солидно, следователь в кино, сказал:
-На лицо ношение холодного оружия.
Олег Ашкенази был чист, но все равно, по мнению ”образованного», входил в состав вооруженной банды подростков.
Мы пытались оправдываться, но нас грубо одергивали:
-Молчать! Старший придет разберется с вами.
Пришел старший. Сел за стол, на котором лежали вещдоки, хмуро оглядел нас и приступил к допросу:
-На базаре чё делали?
-За морковью пришли, — честно ответил Мухин.
-Это с ножами-то? Ты лапшу мне на уши не вешай, — строго сказал старший. Он взял в руки шпагу, осмотрел её и спросил:
-Сабля чья?
Настал мой черед:
-Моя.
-Ты зачем Ленина убил?
-Ленина я не убивал, — смутился я. Он сам умер… вроде…
-А это что? — старший ткнул пальцем в звезду, украшающую эфес шпаги.
-Звезда.
-Какая? — лицо старшего начало наливаться кровью.
-Красная, — я не понимал, что его не устраивает и пояснил, — наша, советская!
-Это октябрятская звездочка! В середине должен быть Ленин! Где он?
-Нету…
-Ты убил его, понимаешь, — старший стал говорить устрашающе тихо. -Ты его саблей своей проколол! Зарезал!
-Я не резал. Мы там просто дырочку просверлили. Маленькую.
-Дырочку ?!! — взорвался вдруг старший. — А когда ты Ленина сверлил, тебе его не было жалко?! А мать свою ты бы тоже смог просверлить?
Я живо представил себе маму:
-Нет, не смог бы.
-А Ленина смог…- он укоризненно замолчал.
Мне стало стыдно.
-Ты пионер? — прищурившись спросил старший.
-Да, — с готовностью ответил я.
-В какой школе учишся?
-В пятнадцатой, — на всякий случай не по-пионерски соврал я.
-А вы? — он строго посмотрел на моих подельников.
-Тоже в пятнадцатой, — тоже соврал опытный Мухин.
Олег Ашкенази стыдливо промолчал.
-В школу сообщим, там с вами разберутся, — грозно сказал старший.
Олег Ашкенази погруснел. Он-то как раз учился в пятнадцатой.
Старший что-то записал на бумаге, осуждающе осмотрел нас, сокрушенно покачал головой и устало сказал:
На этот раз отпустим, идите, но больше чтоб я вас на базаре не видел.
-А где же морковь покупать? — спросил расстроенный Мухин.
-Я тебе покажу ”морковь”! Иди пока я добрый, или в зону.., то есть в милицию захотел?
Шпагу у меня забрали. У Мухина забрали ножичек и деньги, которые дала ему мать.
-Без моркови приду — мать убьет, -обреченно сказал Мухин, когда мы покинули штаб. — Она там что-то на зиму маринует, сказала чтоб я побыстрее с морковью этой домой вернулся.
Мы, разумеется, вызвались ему помочь. У меня дома нашлась пара морковок. У Олега дома была бабушка и он вернулся с одной любовно очищенной для него морковкой. Три моркови Мухина не спасли. Ему денег давали килограммов на пять. Он был наказан и потом долго не выходил на улицу.
Я ему сочувствовал. Но только до тех пор, пока он не вышел, и не стал кататься на моем бывшем велосипеде. Мне стало жаль и велик, и шпагу, утраченную из-за мухинской звездочки, и я со злорадством думал:
-Мало тебе мать дала! Не надо было Ленина убивать!