Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2013
ИРИС
Нежный ирис —
Как сумерек лоскут
Запутался в утреннем воздухе.
* * *
Какая-то прожилка, последний лепесток
Не трется, не стареет, не знает свой шесток.
Во всем, что есть я, смертный сгущается состав,
А эта все витает, ни капли не устав.
Легка, молниевидна, и годы ей не впрок,
И все ей любопытно — снежок там или бог?
Синичка ли на ветке? — она уж тут как тут.
И выпорхнет из клетки, когда меня сотрут.
ВОРОБУШЕК
(песенка)
Присел себе на корточки,
Ножовкою вжик-вжик
По русской мягкой жердочке —
Воробушек-мужик.
— Скажи, который час, мужик,
Которое число?
И как тебя, воробушек,
На крышу занесло?
— В центральной средней Азии
Стоит гора Памир,
Во всем разнообразии
Оттуда виден мир.
На той горе ест поедом
Жена весь день зело,
И с горя рубероидом
Черт дернул крыть село.
Сижу теперь на севере
Среди полярных звезд,
На крыше, как на дереве,
И щурюсь на зюйд-ост.
В лесу родилась елочка,
Детишек восемь душ,
Москва-тоска, «Пятерочка»,
Страна дождей и луж.
Он рад любому солнышку,
Не мальчик, не старик,
По гвоздику, по зернышку
Клюет — «чирик-чирик».
И щурятся, и плавятся —
По-русски ни аза —
Мол, справится, красавица, —
Восточные глаза.
Скачи на корточках, вжик-вжик
По крыше, серый птах.
Воробушек, воробушек —
Храни тебя аллах.
ИТАЛЬЯНКА
Гуляет безгрешно
Морской ветерок в шевелюре,
И юбки небрежно
Так бедра твои обернули,
Как тени от пиний
Ложатся, рельеф не скрывая,
Но чище, невинней.
Как линия береговая,
Наряд беззаботен
И жест, выражение взгляда,
И так же свободен
Побег молодой винограда,
Горяч и раскован
Сам дух, золота и телесна
Душа, ни под кровом
Земным ей, ни в храме не тесно,
Ни в путанице
Переулков, ни в скважинах Рима,
Который в конце
Любого пути появляется зримо.
Тебя осудил
За театр владыка Антоний,
И Гоголь любил.
Прихотливее жизнь, беззаконней,
Чудесней: Рахиль — на лету
Прикоснется перстом Бог — милее.
И сердце на ту
Залюбуется, не вожделея.
* * *
Пробужденье от щебета птицы,
Потянувшись, в стакане вода
Преломляет миры — не напиться
Ею, свежестью, трелью дрозда,
Ветерком из окна, занавеской,
За ночь вымытой голубизной
Над ветвями, весенней, нерезкой
Бедной зеленью, всей новизной
Жизни, шорохом, воздухом здешним
Надышаться не можно, на свет
Насмотреться — и в крапинках, пешим,
Полусонным, недавно воскресшим
Мотыльком наглядеться, о нет.
* * *
То лицо настоящее,
Которое никто не видит —
В слезах,
Прижатое к платью матери,
К рукаву отца —
Его не видит никто,
Кроме Бога.
* * *
Молиться своими словами
Хотя б иногда, иногда
На улице, в воздухе, в яме
Подземной, куда поезда
Увозят вагоны, вагоны,
Айфоны, страницы статей,
И в сумерках, словно иконы,
Качаются лица людей,
Молиться, оплакивать, славить,
Томиться в мешке земляном,
Расплавиться Богом, проплавить
Глазок хоть в окне ледяном,
Бежать по открытому полю,
Как мальчик, который забыт
И найден, наплакавшись вволю,
За полу отца теребит.