Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2012
. . .
Отправляют Розенпуда
В сумасшедший дом.
В то, что выйдет он оттуда,
Верится с трудом.
Отрывают, как Антея,
От сырой земли,
Хлеб — в рюкзак, кипу — на темя,
В кузов — костыли.
Как ракета, рвет карета
Воздух на куски,
И раскручивает Лета
Волн маховики.
В трюме старого парома
Двигатель стучит.
В рубке старого Харона
Радио кричит.
Золотая колесница
Вязнет в облаках.
Тут бы впору уцепиться,
Да нельзя никак.
. . .
Луны истершийся обол,
Фонарь обидно маломощный.
Ежевечерний волейбол,
Переходящий в еженощный.
У рваной сетки пареньки
Грызутся больше, чем играют.
В прибрежных травах костерки,
Роняя искры, догорают.
Который час? Не все равно ль!
Присев на рельс узкоколейки,
Безумец, стриженный “под ноль”,
Одушевляет плоть жалейки.
Он прыгнуть выше головы
Возможностью располагает.
Но человечество, увы,
Его усилья отвергает.
ВЕЧЕР НА РЕЙДЕ
Бабушки в шезлонгах на корме
Жвачку повседневности жуют.
Ангелы бескрылые во тьме
Песни непотребные поют.
Город, как неяркий уголек,
Теплится за дюнами в степи.
Крылья опаливший мотылек
Ползает по якорной цепи.
Парусник с причалом совмещен.
Чайка верещит на вираже.
Радоваться нечему еще.
Жаловаться некому уже.
ЦИКЛОН
Зданий цилиндры и конусы
Стонут, скрипят и шатаются.
Лесозащитные полосы
Сами в защите нуждаются.
И, волнорез игнорируя,
Рельсы вздымая трамвайные,
Волны с белесыми гривами
Рушат строения свайные.
Двор и его окружение
Вкупе с учеными асами
Склонны признать поражение
В битве с воздушными массами.
А над холмом, где наместника
Высится конная статуя,
Носится труп буревестника,
Словно бумажка измятая.
. . .
В палате, в коей две кровати,
Вторая нынче вновь пуста.
Каких событий в результате
Освобождаются места,
Не надо знать.
Когда же место
Освободится и твое,
С него таким же точным жестом
Сорвут постельное белье.