Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2011
Владимир Мялин
. . .
И в бак нашинкуем капусту.
Тоска на шесте в огороде растет —
В больших рукавах ее пусто…
И хмуро в ветрами простеганном дне,
И сыро в просторе вороньем.
И брага капустная бродит во мне
Все смертнее,
Все неуклонней…
. . .
На церковную маковку… Что ж,
Что по снегу до стеганой двери
Баба Рита не тащит ведро,
Не натоплено дома нутро —
И теплу не воздастся по вере…
А воздастся сугробам крутым,
Заслоняющим окна, как дым,
Словно веки набухшие Вия,
У забора — штакетнику дров,
Да колонке, где наледь ветров,
Да ведерку, где вьюги кривые…
. . .
Какой-то день, на ночь похожий,
Какая-то дневная ночь…
Лязг двери, тишина в парадной;
Елей еловый благодатный,
А мне в кроватке спать невмочь…
И вдруг звонок, суровый, дальний…
И виснет над опочивальней
На паутине — почтальон,
И нитка зыблется, искрится…
И слышно, как по половицам
На цыпочках крадется сон…
. . .
Она осыплется, увянет
И станет небылью, тщетой,
Гремушкой маковой в кармане.
Свистулькой, куклой, ангелком
Во тьме светящейся еловой,
Шумящим зернами стихом,
Сушеной музыкой цветковой.
. . .
Да простора булыжного гнет,
Словно тесто могильной закваски,
Распухающий город встает.
Поднимаются башни и стены…
Это снег ли, огонь побелел?
Или бес отползает в геенну,
Или ангел скучает без дел?..
Где-то колокол детски заплакал,
Просвистели полозья саней…
— Что же сердце? — Да ну его на кол.
— Что душа? — Богородица с ней…
Не качает она коромысло —
Так бредет себе вьюгой кривой,
Где белесое солнце повисло
Над спаленной снегами Москвой.
. . .
Что бы я делал на дне темноты,
Как в диогеновой бочке?
Древних читал бы, капусту солил?
Пил из последних стоических сил,
Сам себе гладил сорочки?..
Но — как светло и вольготно с тобой!..
Крутится-вертится шар голубой,
Грузный, без видимой цели…
Выдавишь жизнь, как из тюбика клей, —
Нет тебя злее и нет веселей
В этом ребяческом деле.