Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2011
Леонид Костюков
. . .
Как будто плывем. Рассеянный снег уходит назад и слева и справа. Молчит человек, точнее, вдвоем стоят и молчат. И доблесть, и слава уходят назад, в рассеянный снег, теряются там, в спокойной метели. Снежинки летят, и кажется нам: еще бы чуть-чуть — и мы б улетели.
Как будто плывем. Как будто плывем. И хочется воздух раздвинуть руками. Он плещется, ходит волнами, кругами, доверху наполнив квартирный объем. И хочется встать, подгрести к потолку, с трудом пронырнуть сквозь дверные проемы. Как будто плывем. Да, как будто плывем мы. Все вертится, будто плывем на боку.
…и та красота, что вела, да врала, и та слепота, что на ухо шептала, и та маята, что вела, да устала, и эта тщета, что вела и вела…
Шлюз. Статуи. Псы сторожат пустоту. Завод на Деривационном канале. Титан-недострой из бетона и стали. Бегун на коротком мосту.
Мы чаю заварим и в чашки нальем. Мы жизнь как проект всесторонне обсудим. Мы были, мы есть, снег кружится, мы будем — как будто плывем.
. . .
Кот больше не охраняет амбар от мышей. Фокстерьер не гонит лису. Свечи, в общем-то, не для света. Двое мускулистых атлантов держат балкон на весу. Соседний держится сам. Начинается лето.
Вот и канал, в котором нет рыб. Я иду на берег, чтобы не ловить рыбу. Завод за спиной время от времени производит гортанный хрип. Нет большого вреда — и на том спасибо.
Если со стороны, я иду по делам. Если по чести, скорее курорт за немного денег. Свет и тень делят улицу пополам. Я выбираю тень. Вокруг понедельник.
Так можно жить — день, год, всегда. Прозрачный воздух, благородные здания. Если за столько лет не устал приходить сюда, не устану и далее.
Воздух не затем, чтобы я им дышал. Воздух сам по себе, сам себе воздух. Кот оставляет амбар в наследство мышам — и уходит, как все коты, исчезает просто.
. . .
Я родился и выросв глубоко ненормальной стране.
Там морозы и сырость,
если честно, не нравились мне.
Там компотик сиротский
наливали в стеклянный стакан
и пылающий бродский
за окном вечерами скакал.
Выйдешь в чистую площадь —
торопливо бегут облака.
Что, казалось бы, проще?
Этот файл сохранить на века.
Но внезапно темнеет,
ливанет, как полвека назад.
И бормочешь, немея:
листопад, листопад, листопад.
И, советским мотивом
выпрямляя осанку свою,
я, рожденный счастливым,
марширую в нестройном строю.
Здесь листвою подножной
устилают родные места —
отделить невозможно
мертвый лист от листа.