Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2006
. . .
Пересчитав овраги своих морщин,
Видишь — как странно — черное небо меняет цвет
На голубой, и в небе, не без причин,
Все колокольчики превратились в колокола.
Мимо собора вечно идешь домой.
В парке хлопочут птицы — такие, мой друг, дела.
В сущности, никакие. О, боже мой!
. . .
Новенький мерседес цвета чернил и чёрта.
Владелец и красивая жена стоят по стойке смирно,
Как велел священник из местной,
Тоже новенькой, церкви.
Возле ограды клумба
С фиалками и тюльпанами.
Кадильница похожа на запчасть
От надежного двигателя “Дженерал Моторс”.
Капот уже распахнут в терпеливое небо.
Святая вода высыхает на радиаторе,
Заменяя слезы праведников.
Священник фальцетом выводит “аллилуйя”.
Довольный владелец теребит в кармане
Ключи, кредитную карточку
И баллончик с газом “Черемуха”.
Легким кадильным дымком облака
Плывут, внимая молитвам
На исчезающем русском языке,
И качают престол безучастного Бога.
. . .
Продают у метро. Приглядись:
Жизнь проходит — у смерти короткий
Разговор и алмазная высь.
Бесконечно далекая птица
Лебедь, Рыбы, Змея, Скорпион…
Люди спорят, хотят прицениться,
Пьют, едят, и пищит телефон.
Молодуха в киоске с цветами
Подсчитает свои барыши…
Вот и все… Только высь между нами!
Не толкайся, не плачь, не дыши!
. . .
Кричат и огрызаются, как волки.
Ребенок спит в коляске, в электричке.
Мелькают в окнах дачные поселки.
Ребенок спит и будущее видит.
У тамбура студенты балагурят:
Один из них купил недавно видик!
Студента вдруг захватывает буря
Страстей нелепых, странных заморочек:
Достали карты, кружку, “Изабеллу” —
Ребенок спит, все видит и не хочет
Сказать: “Продуешь! Видик — ближе к телу!”
Кричат студенты: “Заходи с валета!”
Ребенок знает дело в этой драме —
В его руке растаяла конфета…
Мелькают в окнах дачи с гаражами.
. . .
Кепка в руке, и воркуют на лысине голуби.
Господи! Господи!.. Словно слепой, только ощупью
Пересеку эту площадь: to be или not to be —
Хлеб и вино или клейстер вонючий и отруби…
Серые тени становятся всё незначительней:
Только подростки теперь, убежав от мучителей,
Бросив уроки, одни возле монстра тусуются,
Фишки жуют, и смеются, и “Клинское” медленно
Тянут из банок, дымят сигаретами. Улица…
Площадь и памятник. Сыро, прохладно и ветрено.
. . .
что-нибудь сыграет про судьбу.
Железобетон и оргалит…
И старуха шепчет: “Ишь ты! Бу-
бу-бу-бу-бу! Столько не живут!”
Оторвался хлястик у пальто,
сапоги резиновые жмут…
Не поможет, Господи, никто!
По ноге ударит турникет,
грозно рыкнет стражник молодой:
“Предъявите! Стой! Прохода нет!”
Над упавшим с приступом тобой
тихий ангел — белый санитар
медленно склонится: “Потерпи!”
Незаметный легкий-легкий пар
полетит по звездному пути.