Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2004
ET CETERA Монотонно-ритмичны и не раздражают взгляда То ли в облачных перьях, то ли в пенных клочьях тумана То ли Альпы, то ли Кавказ, то ли Сьерра Невада, - В общем, все смешалось ближе к концу романа. Возле дома теперешнего невнятно рябит ручей, Словно струит строку, не давая толком прочесть. Забывается все, кроме самых пустячных вещей, Например, как впервые не смог заснуть лет в шесть, Как пропитанная легким потрескиванием паркета Невесомая тишина совсем не была страшна, И рассеянный луч то ли звездного, то ли фонарного света, Падая наискось, искажал крестовину окна... Никогда не знаешь - что затаилось за дверью, Потому подчас и мерещится, что именно там Воздается каждому не по вере, но по неверью, По недоверью к чьим бы то ни было опытам и словам. Так невольник собственных ловкости и глазомера, Колыханьем плаща и зигзагом шпаги влеком, Не успевает задуматься неотразимый тореро, Что, возможно, когда-то был - или будет - быком... Воображенью намного лучше дается retro, Чем воспоминанья о будущем, от которых зудит висок. Пальма ваяет из воздуха изображенье ветра. На утреннем солнце прибрежный дымится песок. Температура чувств измеряется остротою разрыва. Хотя полагать, что измеренья верны, - Это вроде как думать, будто станет летучей рыба, Которую чайка выхватывает из волны. Большинство ответов не сходится с концами вопросов, И в нашей власти только сближение тел, Остальное - дело природы, как сказал английский философ. И не пояснил - что сказать хотел. ФЛАМЕНКО На серебряных цезурах... Шенгели Три-четыре бесценных архитектурных ансамбля непоспешно ветшают невдалеке, и серебристо-серая цапля на желто-зеленой обмелевшей реке замирает в профиль, помогая фотографу-простаку, возле моста, сработанного руками Рима, и взлетает по неуслышанному щелчку, как после выстрела мимо. Пересохшее мельничное колесо и настырной гитары гравюрные звуки обрамляют несложную мысль, что не всё на своя возвращается круги, что занимавшее воображенье с утра нетерпение чувств и желание славы и прочая малость, как выясняется к вечеру, было уже вчера, там и осталось. Так что лучше, пожалуй, вникать в исторический след тех, кто жили да были да сплыли, и запутывать замысловатый сюжет в сюрромантическом стиле, и следить, как узор мавританских письмен расплывается в мареве мутно-стеклянном на извилистой улице, где когда-то Кармен разминулась на пару веков с Дон Хуаном… СИЛУЭТ Ворон ворону глаз протирает увидеть на границе веков пелену светотемени где у времени время от времени возникает азарт и соблазн чужими руками раскладывать исторические пасьянсы географических карт которые всякий раз на самую малость не сходятся то ли погода не та то ли в часах пружина сломалась и соль упущенных возможностей выпадает в осадки умеренные до сильных отображенные в марках и маршах изверженья пожары потопы прекрасные в стиле плутархов и плиниев-старших а также если глядеть свысока где воздух и место для одного силуэта фламинго на игле Эвереста... ПТИЧЬЕ РЕМЕСЛО Наважденьем лучей предзакатных Застигаем врасплох и вразброс, Лес в багровых и желтых пятнах Оглушительно безголос, То ли дремлющий, то ли дремучий, Словно ветер стянул с ветвей Паутину тонких созвучий, Что когда-то была моей, А теперь пролетает мимо И не принадлежит никому, Острым росчерком белого дыма Растворяясь в сером дыму, Проскользив серебристой тенью, Где для сущего от и до Неизбежно преображенье, Да неясно - в кого и во что, И хотя не знаю примера, Не привидевшегося во сне, Все же тлеет и тлеет вера, Что, быть может, удастся мне Перед тем, как сменить обличье, Уловить - куда занесло Это страстное, это птичье, Это праздное ремесло...