Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2003
. . .
Саше Давай условимся: пингвиний наш язык останется паролем между нами. Пускай он, не могуч и не велик, - неловок, с атрофичными крылами. Среди сородичей, в колонии людской, встречаясь, императорская особь прохладным ткнется клювом и щекой и тем согреется - привычный способ. Найдем и бросим вскользь из гальки слов, чтоб в смокингах синхронно водолазы кидались вслед и длили глубь нырков, глядясь в медуз мурановые вазы.. . .
Море волнуется, раз замельтешили чайки. Ветер, прямо на нас, треплет линялые майки. Двое, мы видим баркас. Жаркое лето - байки. Тенью на донышке глаз - будто бы рыбок стайки.. . .
Меня преследуют две-три случайных фразы. О. Мандельштам Я только внешне полевел во взглядах. Ты стала тоньше, чуть богемнее в нарядах. Мы переносим Запад на дух. Нам было где приткнуться, притулиться. В нас - радость колобков, отбывших за границу, раскатанных и в блин, и в пиццу. Я вязну в тексте, в тесте свойств Музиля. Ты ищешь форму, как Палладий, в первой вилле. На этой почве нас привили. Мы за чертой, как Ульрих и Агата, другой оседлости, ни бедно, ни богато, вживаемся в сестру и брата. Вживаемся хотя бы в малой части. О нас пекутся, где угодно, полустрасти и ждут взаимности, как "здрасьте". И мы снисходим разве что, но вяло. Во мне - улитки пыл и книжное начало, руины римлянина, галла. В тебе - нетронутость, классичность линий, непокоренность всех Италий, Абиссиний, почти бесплотный плен мальвиний. По твоему ли мягкому приказу меня преследуют две-три случайных фразы и отстают, догнав, не сразу, или ведут куда-то, конвоиры. Мы не бежим, но выдыхаем, как факиры. Нам бросят "еврик" вместо лиры. ...Я знал заранее про съемный аттик. В тебе чуть больше злободневных проблематик. В любом окне - трамвай, Крещатик.. . .
Возьми посуду и пакеты, на выходные, на два дня, купи на рынке зелень, феты, мясное что-то - для меня - сметаны, творог... Наше лето, моя далекая родня, твоей гримаской шлет приветы, смеется, сырником дразня.. . .
Маме Привычной, осязаемой - из фетра, коснись меня, как прежде, тишиной. На шее брошенной полоской сантиметра, ее клеенчатой линялой желтизной. Замерь меня счастливым взглядом: у кителя коротковаты рукава? Не семени, не суетись, сядь рядом. Я слышу все твои слова. Я слышу все. Да, скоро лето. Смешно обоим: оставайся насовсем. В ладонях байка, шерсти и вельвета - сукно казенное, не ты, я - нем. Скрои меня. Штришками, мелом - откуда взять оторванный лоскут? Впиши мой контур, будто целым, в любой другой, заштопанный, уют. Проткни наперстком эту оболочку, где я воображаем, мним, теряя медленно сползающую строчку и под ногой не чувствуя нажим. Продли, как можешь, наши сутки, вдруг замолкая, будто не со мной. Те однотонные немые промежутки какой, с изнанки, оторочены тесьмой? Те складки давние, ненужный припуск, в молчанье тщательно разгладь: что надевала ты на выпуск? Кому еще об этом вспоминать. Придумай заново то платье - ретро... Твой силуэт приталенный, сквозной, привычный, осязаемый - из фетра, я сам замерю, щурясь, как портной.