Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2001
. . . Уголок живой природы, может, зооуголок, может быть, глоток свободы - промежуток между строк. Вдруг Святого Духа так выглядит обитель, как того желает зритель: свет в окне? рояль в кустах? . . . Известная любовью к апельсинам провинция, с чьим блудным сыном сравним, быть может, наш народ, она уж у ворот. Про черный день - копейка. Худая телогрейка. Галоши грязные поверх сапог. Сомнений нету - с нами Бог! . . . Насилу родился, а умер через силу. Но с той поры, как лег в могилу, являться стал во сне поочередно то жене, то теще. То в образе пристанционной рощи. То в виде скотного двора. Старуха до утра ворочается - ей не спится, что никуда, поверь мне, не годится в ее преклонные года. . . . Порывистый ветер сегодня. У Лета Господня не лучший кусок урвать напоследок я смог. Тяжелые тучи, касаясь земли, казалось - рискуют засесть на мели и в щепки разбиться. Я вижу вокруг напряженные лица и ужас в глазах. И баб деревенских в слезах. Несчастные, точно язык проглотив, нет чтоб обойти стороною, на дачно-садовый кооператив идут спозаранку войною. . . . Весенний воздух пуст - ни запаха, ни цвета. Как будто бересклета в снегу увязший куст. Ничем себя не выдает река, закованная в лед. До времени таится в сырой земле озимая пшеница. . . . Печаль не настолько моя глубока, как степь - широка, полноводна - река. Бездонное небо встает на крыло. Прозрачней намного оно, чем стекло. Но толще и крепче любого стекла, чтоб ты его в гневе разбить не смогла.