Вадим Перельмутер
Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2001
Вадим Перельмутер
МЕТАМОРФОЗЫ
И лад открылся музикийский…
ХодасевичПревращает реку в Лету
Льда хрустящая слюда.
Даже воздуху и свету
Бесприютны холода.
И пока метут метели
И сугробятся снега,
Хмурый дух в небодром теле
Ищет внешнего врага.
И слоняешься без дела,
Между тем как ждут дела, —
То ли птица улетела,
То ли рыба уплыла…
Впрочем, раньше или позже,
Правда, чаще по весне,
То, что не враждебно, тоже
Появляется извне.
И, минуя путь неблизкий
Между завтра и вчера,
Не обходится без риска
Бескорыстная игра,
Где нечаянная пешка
За полмига до беды
Успевает непоспешно
Сделать лучшие ходы —
И в немнимой фантомиме
Превращается в ферзя.
У нее такое имя,
Что и позабыть нельзя.
Будто не было иного,
Словно ритму рук и ног
Вторит дудка птицелова,
Рыболова поплавок.
Полон воздухом и светом,
Легок день, и ночь нежна.
Стало быть, по всем приметам,
Это именно она —
Та, что строчки и полотна,
Круги проходя своя,
Посещает мимолетно,
Как улыбка бытия,
Та, которую в награду
Не получишь за труды,
Не дает отвлечься взгляду,
Словно блик живой воды,
Распаленные поленья,
Облаченья облаков,
Очертанья берегов,
Тронутых блаженной ленью…
На исходе дней земных
Все становится мгновенным,
И поверить переменам
Проще, чем не верить в них.
Но сия persona grata,
Низводящая с ума,
Неверна и глуповата.
Как поэзия сама.Сентябрь 2000
НЕПРАВИЛЬНЫЕ СТАНСЫ
«Худо, брат, жить в Париже: есть нечего;
черного хлеба не допросишься!»
Путешествие в АрзрумИтак, слегка запутавшись в вопросах пространства
и времени, он следовал с остановками дальше…
Иосиф и его братьяСцепившихся кронами темных деревьев конвой
Пытается взгляд оградить от всего, что незванно.
По заляпанной мокрыми листьями веснушчатой мостовой
Проползают проткнутые фарами клочья тумана.Иногда вспоминается вовсе не то, что забыл, —
Пустая эстрада в Сокольниках, собачьи в Пицунде клички…
С приближением осени мудрено из последних сил
Противиться пресловутой силе привычки.Привыкаешь к тому, что благо бывает во вред.
Что истина не в вине, не в почерке и не в стиле.
К безвременному неуюту, где каждый предмет
Притворяется чем-то иным, пока не разоблачили.Привыкаешь даже к тому, что впечатленья слабы
От посещений некогда близкой дали
И что полет предпочтительнее ходьбы,
В крайнем случае доведется упасть, но опоздать — едва ли.Так что можно в этой реальности без берегов
По собственной воле выбрать огонь или пекло,
Следя с востока на запад бег облаков
Цвета развеянного над океаном пепла.То ли дождь собирается, то ли раскинута сеть,
И всякой рыбе, в нее угодившей,
Предлагается что-нибудь спеть
Или сплясать, прежде чем станет пищей.Хотелось бы знать — что в конце, вернее, в конце концов:
Далеко не впервой содрогают спазмы
Зыбко зажатое меж полюсов
Соседство гремучего льда и дремучей плазмы.Таково существо новейшей из синекур,
Где будни ума — это паузы праздников плоти.
У всемирной истории очередной перекур
И не видно желанья вернуться к нескучной, но пыльной работе.Пожалуй, неоспоримый успех —
То, что жив, к тому же — не хлебом единым,
Да еще, вероятно, пусть изредка, но зато без помех,
На отечество глянуть. И поперхнуться дымом.Сентябрь 2000