Владимир Микушевич
Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 1998
Владимир Микушевич ДЕРЕВЬЯ В ГОРОДЕ Даже сквозь мостовую земля сладкой вонью всеобщего семени: всхлип яровых. Мы вдвоем, и от счастья на улице страшно, как мертвому страшно в живых. После первых весенних дождей безответное небо стыдится своей наготы. Теплой пасмурной глубью глаза. Под запретом библейское «ты». Как нарочно, деревьями заспанный город зарос. «Вы, наверное, знаете, как называются эти деревья», — беспомощный полувопрос. Знаю: клен, клюв и лоно, колонна незримого храма с листвою резной. Ясень, я, не родившийся, я, пробудившийся, трогая небо весной. Тополь: сразу же после потопа на пастбищах топот кентавров, и в сумерках — клейкая тень. Сирин-птица в раю. После грехопаденья на память сиринга — сирень. Вяз: в зеленой своей чешуе стоеросовый змий, соблазняющий нас. Липа: древо познанья. Хоть с медом запретная плоть про запас. Клен, сирень, липа, вяз, тополь, ясень. Лепечет, щебечет, воркует Адам. Клекот, бульканье… Букв не хватает. С корнями «люблю» по складам...СОННИК Снова Мартын Задека, гадательный кинематограф под нашими веками. Каббалист Чарли Чаплин — наше первое и наше последнее «я». Немые фильмы рыбьего производства вытеснены звуком, цветом, запахом.Цветы начинаются.
Пионы — заря пополам с росой. Ржавое чудо полудня, засахаренная роза. Ирисы — фосфорические черепа, из которых пьют азиаты.
Снова уводит меня Морфей на Красковский обрыв, где на таинственной даче Элита планирует завтрашний день. Сегодня там нет никого, только влажная синева. Только сирень, которую посадил мой дед. Как водолаз под наркозом глубин, погружаюсь в нее и сразу же вспоминаю: это к слезам.
Снова будут ненастные дни с черствым хлебом и мертвой водой. Звезды заплачут сквозь крышу, слезами выстукивая мой гороскоп. Жизнь — слезы Вселенной, запретный плач вещества.
Я все еще крепостной и поэтому вхож до сих пор в графские оранжереи, где прадед мой солнце растит к Рождеству. Сосновое яблоко, смуглая зелень метелки. Солнце у нас на столе, заморское солнце к дождю.
Небом переливается храм-ледоход, в просторечии необитаемый остров Явь.
